Я несколько раз порывалась пойти куда-то, но не знала куда, а тут вернулся Олег и встал в дверях, намереваясь лечь костьми, но не выпустить меня из дома. Мне ничего другого не оставалось, кроме как засесть с ним в кухне с остатками недопитого мной вчера коньяка и выслушать еще и от него – какого хрена меня понесло в имение и почему он, полный идиот, решился оставить меня, клиническую дурочку, одну дома.
Ближе к вечеру вернулась домой Тамара и со стуком выставила на стол еще одну бутылку. Олег вопросительно взглянул на жену, та кивнула, он откупорил четырехзвездочный «Закарпатский» и налил ей ровно половину рюмки. Тамара выпила и только после этого даже не сказала – выдохнула, как штангист, взявший рекордный вес и швырнувший штангу на помост:
– Все! С меня хватит, но – все!
– Взяли?
– Нашли, – поправила Тамара. – Дома повесился. Выводы не окончательные, но, похоже, провисел с прошлой ночи. Или с сегодняшнего раннего утра. Яровой сейчас лично приятеля твоего музейного допрашивает.
Мы не перебивали, и Тома, выпив еще немного и заметно расслабившись, рассказала, как после моего звонка весь личный состав уголовного розыска понесся к дому Степана Притулы, музейного сторожа. Директор музея также отправился туда – сторож не вышел на работу, не ночевал он и во флигеле, а домашнего телефона у него не было. Правда, Бондарь позже признался – отсутствие сторожа его встревожило, но не удивило. Он знал, что у Степана время от времени случаются припадки.
То есть он знал, что у него работает человек с больной психикой, но не стал его увольнять. Почему? Об этом директор как раз сейчас и беседует с начальником милиции, прокурором и мэром города. Этот тоже подтянулся, пронюхав, что резонансное дело успешно завершено, осталось только формально закрыть его и отправить в архив.
Сторож Притула жил в частном секторе в небольшом и довольно неопрятном доме. Две комнаты – зал и спальня. Крохотная кухонька, газовое отопление. Там, в этой кухоньке, его и нашли оперативники, ввалившиеся туда с оружием наготове. Хозяин дома болтался на крюке под потолком в проволочной петле, которая не просто задушила его, но и глубоко врезалась в ткани шеи. Эшафотом для Притулы послужил колченогий кухонный стол: забравшись на него, он оттолкнулся и повис, таким образом покончив со своей грешной и нелепой земной жизнью.
Пока его снимали с крюка и освобождали от петли, опера во главе с вездесущим Жихарем осмотрели дом, где ничего подозрительного не обнаружили, и сарайчик во дворе, где нашлось все, что им требовалось.