Окровавленный топор в углу.
Лопата со следами свежей земли.
Яма, вырытая хозяином в земляном полу в углу сарайчика, а в ней – три перемазанные землей и запекшейся кровью человеческие головы.
Прежде чем извлечь их на свет божий и окатить водой из ведра на предмет хотя бы самой поверхностной идентификации, опера сбегали на соседнюю улицу к известной на этом краю города бабе Мухе, купили за восемь гривен литр самогона и перед началом каждого этапа процедуры по очереди прикладывались к пластиковой бутылке. Никто не сказал им ни слова, а понятые даже просили поделиться, хотя по закону должны были находиться в трезвом уме. Поэтому им оставалось одно: героически бороться с тошнотой и отворачиваться.
Оттуда же, из сарайчика, на свет появилась конторская папка, аккуратно перевязанная белыми веревочками. Внутри – аккуратно сложенные газетные вырезки и целые газеты, в которых под тем или иным соусом излагалась легенда о Безголовом. Среди вырезок нашлась и знакомая музейная брошюра. И что любопытно – с дарственной надписью: «Уважаемому Степану Притуле с пожеланием и в дальнейшем так же горячо интересоваться историей родного края. А. Бондарь».
Состав преступления налицо. Душевнобольной убийца окончательно слетел с катушек, затем осознал, что натворил, и свел счеты с жизнью. В Подольске орудовал маньяк, свихнувшийся на почве старинной легенды. Захватывающий сюжет для телевизионных новостей и сенсационных публикаций. Только все это дурь чистой воды.
Главное – Тамара права. Дело фактически закрыто. Писанины будет еще много, но у наших следователей на этот счет рука набита.
Итак, все вроде бы позади.
Когда Комаровы уснули, я тихонько пробралась в комнату, служившую Олегу кабинетом. Там был установлен параллельный телефонный аппарат, и оттуда, плотно прикрыв дверь, я позвонила Бондарю.
– Лариса, сейчас у меня нет ни возможности, ни желания беседовать с вами. Извините, я не слишком вежлив, но после всего, что произошло сегодня…
– Подождите минутку, Анатолий, все-таки выслушайте меня. – Я старалась не повышать голос и одновременно говорить так, чтобы собеседник на другом конце провода понимал – я в ярости и кричу. – У вас нет желания беседовать со мной, зато после всего, что произошло сегодня, у меня появилось острое желание поговорить с вами о том, что случилось и чего не случилось вчера. Думаю, я имею на это право. Вчера ваш сторож едва не зарубил меня топором, и я хотела бы знать, почему вы это допустили!
Молчание в трубке длилось так долго, что мне показалось – что-то случилось с телефоном. Наконец я услышала: