— Возможно, ты должен сделать все снимки, — сказала я. — Я не дружу с камерой.
— Тогда почему ты присоединились к ежегоднику? — спросил он.
— Ну, я приличный писатель, — ответила я. — Я просто подумала, что напишу все заголовки, страницы резюме и прочее.
Он кивнул.
Я подумала, что пришло время задавать вопросы. Я должна убедиться, что ни затопила его вопросами, и что он не начал чего-либо подозревать. Я хотела, чтобы он думал, что я искренне заинтересована его потрепанной жизнью.
— Так чем ты занимаешься в школе, помимо уроков? — спросила я.
— Ну, для начала, ежегодником, — ответил он.
Я мило улыбнулась.
— Также я в команде по плаванию, — сказал он.
— О, вот почему у тебя такие руки, — ответила я.
Ему понравился такой комментарий. Я знала, что так и будет. Его тело раздулось от лести.
— Да, я много плаваю, даже когда не соревнуюсь.
Что бы это значило?
— Это вроде своеобразной терапии? — спросила я.
— Я не знаю, — ответил он. — Никогда не думал об этом. Говоря о терапии, что с тобой случилось сегодня в коридоре? Я слышал, как кто-то сказал, что ты упала в обморок.
Я слегка покраснела и отвела глаза.
— Ничего, — пробормотала я.
— Обморок — это не «ничего» — давил он. — Ты больна или что-то еще?
Мне было неловко. Вопрос вышел суровым и обличающим. В его тоне не было ни капли озабоченности или сочувствия, но потом я посмотрела на его лицо. Он был полон беспокойства, или, может быть, парень просто очень хорошо притворялся.
Я не знала, должна ли признаться ему. Это сделает меня слабой в его глазах и слишком уязвимой. Тогда я подумала, что это могло бы пойти мне на пользу. Каким-то больным, образом, но он бы хотел услышать все о случившемся, симулируя участие, пока убеждал бы меня в своей обеспокоенности. Теперь я не знала, как он использует эту информацию в будущем.
— У меня бывают приступы паники время от времени, — призналась я.
Он молчал, и я мялась в нерешительности на своем месте.
— Из-за чего? — спросил он.
— У меня тяжелый случай клаустрофобии, — объяснила я. — И да, знаю, я была в коридоре. Не в шкафу и тому подобное. Но у меня случился приступ. Я на самом деле не знаю, что послужило тому причиной.
Это была ложь. Я сходила с ума ото всех милых, напуганных девушек, которых видела. Или представляла. Я не могла вспомнить. Я просто знала, что что-то молчаливое и злое происходило в этой школе, и мое тело отключилось из-за этого, защищаясь.
Кэл выдохнул.
— Полагаю, ты не занимаешься всей этой «заниматься-сексом-в-машине» фигней.
Я уставилась на него, потрясенная.
— О Боже, я просто пошутил, — сказал он быстро. — Это задумывалась как шутка.