Я не знала, что сказать, поэтому просто ответила:
— Я пойду, возьму себе попить.
Он поймал меня за руку, когда я встала.
— Брук, я сожалею. Это, правда, была дерьмовая шутка.
Я проигнорировал его извинение, сосредоточив внимание на том факте, что он назвал меня «Брук». Впервые. Он обращался ко мне десятки раз в коридоре. Всегда «Бруклин». Теперь я была просто «Брук». Он знал, что все испортил, и ему пришлось ускорить свои планы. В течение короткого периода, я думала, что больше никаких игр не будет. Больше он не заставит меня трудиться, чтобы попасть в его небольшой клуб. Он не хотел упускать возможность обладать мной, особенно если он мог стать свидетелем панической атаки как результата.
— Все нормально, — сказала я. — Но я действительно хочу пить.
Кэл вскочил и сунул фотоаппарат в мои руки.
— Я схожу. Ты останешься здесь, — сказал он. — Что тебе принести?
— Просто воды, — ответила я, глядя на камеру. Я надеялась, что он не ожидает, что я стану фотографировать пока его не будет. Я даже не знаю, как пользоваться этой монстрообразной штукой.
— Хорошо, — кивнул он и поспешил к палатке.
Я прижала к лицу камеру, предварительно посмотрев в объектив. Я попробовала нажать на кнопку с правой стороны и сделала фотографию пола в спортзале. Я опустила камеру, чтобы проверить свой снимок. Он оказался размытым пятном желтого цвета. Я попробовала снова, прижав лицо к камере, и перемещала ее вверх и вниз по трибуне. Не могу поверить, какая толпа пришла посмотреть волейбольную игру. Не такая большая, какая приходит на баскетбольную игру, но все еще приличное количество. Команда девушек должна гордиться, думала я.
Я почти убрала камеру, когда заметила Райана, сидящего в верхнем углу трибуны. Он наблюдал, как я смотрела на него сквозь объектив, его брови были нахмурены. Он не выглядел счастливым. Я попыталась сфокусироваться на объективе, и мне удалось улучшить резкость. Его волосы были в сексуальном взъерошенном беспорядке, будто такой стиль 1960-х был сейчас популярен. Я рада, что челка не закрывала его пронзительные глаза. Ничто не должно скрывать эти глаза.
Его челюсть была стиснута, и я задалась вопросом, почему он был зол. Я подумала, что он злится на меня, и не могла понять, что я сделала не так. Я стояла парализованная, не в состоянии отвести от него камеру. Он отказывался отвести взгляд. Я подумала, что он пытается мне что-то сказать, но я была слишком глупа, чтобы понять, что именно.
— Что ты делаешь? — это был Кэл, обращающийся ко мне, стоя позади.
Я развернулась к нему лицом, выглядывая из-за камеры.