Наконец крепление установлено. Она с облегчением переводит дух, спускается с табуретки и, все еще сжимая онемевшими пальцами ключ, выходит наружу. Муж сползает еще ближе к краю, и, ухватившись за карниз, спрыгивает на землю. Лицо у него розовое, наверное, от напряжения, но, похоже, довольное. Таким оно бывало в первые месяцы их совместной жизни, когда у него уже все получалось… В тот период казалось, что так будет всегда. Она едва не брякает, что сегодняшний секс ей запомнится надолго…, но вовремя спохватывается. Они избегают таких слов и даже намеков на отношения, которыми их означают, хотя сами эти отношения изредка у них все же случаются, правда, при полном молчании, в темноте, без вольностей и воспоминаний о происшедшем по утрам. Независимо от результата. Словно ничего и не происходило.
– Ну вот, остались одни ворота, – повторяется он.– Сегодня больше работать не будем. Ты устала.
– Нет, – неуверенно возражает она, – я не устала. Можно еще…
Муж заглядывает ей в лицо и гладит по голове огрубевшей ладонью.
– Нет, нет, – настаивает он. – Тебе надо отдохнуть. Гараж нам не к спеху. Очередь на машину подойдет не скоро.
– Думаешь, к следующему отпуску мы ее уже купим? – рассеянно спрашивает она.
– Конечно… Я уже не представляю, как мы столько лет жили без машины…
– Не надо, – тихо просит она.
– Прости, – спохватывается он и на минуту замолкает.
Она уже раскаивается что так грубо прервала мужа берет его лицо в свои ладони и прижимается нему губами.
– Не надо, – повторяет она, – ведь у меня, кроме тебя никого нет.
– У меня тоже, – чуть слышно бормочет он.
Или, может быть, ей это показалось? Ветер все слабее шелестит в листьях деревьев. К вечеру, вероятно, стихнет совсем, тогда, может быть, потеплеет. Правда, надежды особой нет – ночи все еще холодные, особенно перед рассветом. Вот и сирень, которая к этому времени должна быть в буйном цвету в этот раз застыла недораспустившимися кистями. В сомнении.
По дороге к трамваю она еще раз оглядывается на пустырь и, наконец, понимает, что показалось ей в этом пейзаже знакомым – если к каждому колышку приделать поперечину получилось бы кладбище. Все кресты один к одному. Как в войну.
Она встряхивает головой и предлагает отломить пару веточек с куста сирени. Дома, в вазе они, может быть, распустятся по-настоящему. Им нужно тепло. И свет. Как и всему живому. Правда, у них в квартире тоже холодновато, но можно подключить отопитель, а окна, хотя и выходят на север, но по утрам в них заглядывает солнце. Правда, всего на несколько минут. Конечно, она не уверена, что отопитель исправен, если нет, то можно отремонтировать. Она вопросительно смотрит на мужа и тот утвердительно кивает. Скорее всего исправен – он редко его включал, даже не потому, что зимой топили хорошо, а, так, привык… Не потому, что экономил… Она делает вид, что не понимает о чем он и спрашивает первое, что приходит в голову – куда бы он хотел поехать в их первый отпуск. На север или по центральной России? Вопрос его озадачивает, он об этом как-то не думал, но, наверное, лучше туда, где потеплее, тем более, что ей нужен южный климат, можно на Кавказ, или куда-нибудь к морю, может быть даже в Крым, правда там свои проблемы – перебраться через пролив можно только на пароме. Теоретически возможно, но как на деле?… Его категоричный ориентир на юг не нравится ей. Она возражает, что готова с ним хоть в Якутию…Он воздерживается от комментария, но его скошенный в ее сторону взгляд и тень какой-то странной улыбки…