— У меня больше нет вариантов. Придется воспользоваться водой, папа.
Откуда-то из-за наших спин я слышу сдавленный смех. Я почувствовал ее еще до того, как повернулся; до меня доносится аромат ее парфюма и мой собственный запах на ней еще прежде чем она делает шаг в нашу сторону. Чувство, которое всегда появляется у меня в груди, расцветает, когда я поворачиваюсь к ней лицом. Я забываю, что пытался разбудить Люка, забываю о грязи на полу, когда все мои мысли, взгляды и тело сосредотачиваются на красивой женщине с шикарной фигурой, которая, покачивая бедрами, приближается ко мне.
Моя жена.
Моя чертовски красивая жена.
Внезапно меня хватают за ухо и больно дергают, затем следует вскрик, прерывая мое созерцание Селены. Хоуп извивается у меня на руках, ворча, как всегда, когда она хочет есть.
Селена смеется.
— Боже, опять это ворчание. Яблочко недалеко от яблоньки упало, да? — остановившись возле меня, она наклоняется, чтобы провести ладонью по кудрявым волосикам нашей дочки и вкладывает в ее маленькие ручки кольцо для зубов, и только потом она замечает на полу Люка. — О, Господи! С ним все в порядке?
Нахмурившись, я смотрю на своего брата, и чувство беспокойства снова охватывает меня.
— Возьми малышку. Я помогу ему встать.
Секунды две Селена смотрит на меня, но что бы она ни увидела в выражении моего лица, она качает головой.
— Иди покорми ее. А я разберусь с твоим братом.
— Нет. Ты держи Хоуп. А я разберусь с этой задницей.
— Следи за языком, малыш. И умерь это рычание. Волосы Адриана уже практически дымятся, — она поворачивается к Люку. — Я тебя знаю, Ремингтон. Ты, скорее всего, задушишь его в процессе.
Я сердито зыркаю на нее, затем на Люка. Она права. Селена меня уже изучила. Ей достаточно бросить на меня один взгляд, и она уже знает, о чем я думаю.
— Все в порядке, Ремингтон. Это просто грязь. Я уберу ее в два счета. Люк же, с другой стороны... Никогда не видела его в таком состоянии. Иди, малыш. Покорми детей.
Затем она тихо бормочет:
— Иисусе, сколько же он выпил? Целый бочонок самогона?
Я с трудом подавляю смешок, смягчающий раздражение, которое испытываю в данный момент.
То, что Люк вырубился на полу, не самый хороший знак. Должно быть, он был совершенно пьян, раз ему не удалось затащить свою задницу в гостевую спальню на втором этаже или одну из тех, что на первом. Только две вещи могут вынудить его напиться до такого состояния. Одна... это его машины. Люк любит свои машины со страстью, не имеющей себе равных. И единственное, что можно приравнять по важности к его игрушкам — женщины. Ему должна чертовски понравиться женщина, чтобы он напился до такого состояния. Единственный раз, когда я видел брата в подобном состоянии, случился три года назад, когда он проиграл гонку своему давнему сопернику.