– Пусть поиграет, – говорит доктор, глядя в свои записи. – Само собой разумеется, мне очень понравилось работать с Айлой.
– Спасибо. – Мое сердце колотится.
– Она быстро ползает – никакому чемпиону «Формулы-1» не угнаться!
Я благодарна ему за участие, но во мне кто-то уже орет не своим голосом: «Скажите же скорее!»
Врач смотрит на пустой стул рядом со мной – он, наверное, привык общаться с полными семьями.
– У Айлы ДЦП, – говорит он.
– ДЦП, – повторяю я едва слышно.
– Простите. Я полагаю, вы ничего не знали? И сейчас…
Да нет же, знала я, знала!
– Вас есть, кому содержать? Очень трудно воспитывать ребенка с таким диагнозом.
– Я одна, но у меня есть семья.
Он кивает и принимается объяснять, что такое ДЦП, но я не понимаю его слов. Все, о чем я могу думать, это: «Не может быть! Это неправда, это все не со мной!»
Закончив осмотр, доктор вручает мне большой синий пакет, в котором собрана вся информация о болезни Айлы.
– Тут основная информация и телефоны службы поддержки и групп психологической помощи, – говорит он.
Я машинально кладу пакет в сумку, но мне хочется выбросить его в мусорку или, еще лучше, швырнуть об стену:
– Почему никто не хотел меня слушать?!
2014 год
Четверг, утро. Я еду в метро. Женщина напротив красит ресницы. Она смотрит в небольшое зеркальце в пудренице и морщит губы. Рядом с ней мужчина с газетой, в ногах у него сверкающий кейс. Интересно, куда он едет. Справа от меня женщина, по виду ей слегка за пятьдесят, а все руки у нее покрыты татуировкой. Наверное, возвращается откуда-то с пьянки и о чем-то оживленно рассказывает соседке. На правой руке у нее татуировка-дельфин и подпись «Дэвид». Они встречались? Наверное, она заметила, что я на нее пялюсь.
– Дэвид, – говорит женщина, – любил дельфинов. Всю комнату увешал их фотографиями. Он мечтал поплавать с дельфином. Ему было всего семь, когда он умер.
Мужчина отрывается от газеты. Красотка щелкает крышкой пудреницы.
– Мы наблюдались у кардиолога, но тот сказал, что все в порядке. Все врачи считали меня просто психованной: я таскала сына по всем специалистам. Что-то было не так с его легкими, и у него были отеки. Я умоляла их проверить моего сыночка на менингит. Потом у него началась сыпь на ступнях, и за день она поднялась до бедер. Я отвезла его в больницу, а потом ему стало трудно дышать и понадобилась кислородная маска. Медсестры кололи ему какие-то лекарства, а мой ребенок орал что есть мочи. Я так на все разозлилась! Ко мне подошла медсестра и сказала: «У него кислородное голодание, мы не знаем, сможет ли он вообще когда-нибудь разговаривать!» – а я говорю: «Да мне все равно – не дайте моему мальчику страдать!» А потом она говорит: «У вашего Дэвида менингит». Тогда он сказал свои последние слова: «Мама, я так устал и хочу спать». Дэвид умер третьего февраля.