К тому времени, как я добираюсь до больницы, я готова разрыдаться и, оказавшись внутри, поиски правильного направления практически доводят меня. В конце концов, я нахожу детскую амбулаторию, и мне говорят, что с Уиллой все в порядке, но она “отдыхает”, поэтому я смогу навестить ее, когда она проснется. Мне показывают небольшую комнату в длинном коридоре и сообщают, что палата Уиллы прямо за углом и в ближайшее время врач придет поговорить со мной. Как только медсестра исчезает, я снова туда направляюсь.
Заворачивая за угол, в дальнем конце еще одного длинного белого коридора, я узнаю знакомую фигуру перед ярко-разукрашенной дверью детской палаты. Он опирается на руки, опустив голову и вцепившись в край подоконника.
— Лочи!
Он оборачивается, словно ужаленный, а потом медленно выпрямляется и стремительно приближается ко мне, поднимая руки, словно сдается.
— Она в порядке, она в порядке, она в полном порядке — они дали ей кислородно-воздушную смесь от боли и вправили кость на место. Я только что видел ее, она заснула, но выглядит совершенно нормально. После того, как ей второй раз сделали рентген, врачи сказали, что уверены, это ненадолго — ей даже не нужен будет гипс, плечо заживет за неделю или даже меньше! Сказали, что вывихи плеча у детей случаются постоянно, что такое происходит действительно довольно часто, они видят такое все время, тут не о чем беспокоиться. — Он говорит безумно быстро, его глаза излучают какой-то бешеный оптимизм, глядя на меня с неистовым, почти умоляющим взглядом, словно ожидая, что я начну прыгать от облегчения.
Я останавливаюсь, тяжело дыша, убираю выбившиеся пряди волос с лица и гляжу на него.
— Она вывихнула плечо? — Я тяжело вздыхаю.
Он вздрагивает, будто мои слова задевают его.
— Да, и все! Больше ничего! Они уже сделали ей рентген и все такое и…
— Что случилось?
— Она просто упала с кухонного стола! — Он пытается прикоснуться ко мне, но я отодвигаюсь в сторону. — Послушай, она в порядке, Майя, я же говорил тебе. Ничего не сломано — кость просто выскочила из сустава. Я знаю, что это звучит драматично, но все, что им нужно было сделать, — это поставить ее на место. Они дали ей кислородно-воздушную смесь, поэтому было не слишком… не слишком больно, и… и сейчас она просто отдыхает.
Его маниакальное поведение и очень быстрая речь ужасают. Волосы стоят дыбом, будто он раз за разом запускал туда пальцы, лицо белое, школьная рубашка свободно свисает поверх брюк, влажными пятнами прилипая к коже.
— Я хочу ее увидеть…
— Нет! — Он ловит меня, когда я пытаюсь пройти мимо. — Они хотят, чтобы она отоспалась после успокоительного — тебя не пустят, пока она не проснется…