— Мне наплевать! Она моя сестра и ей больно, поэтому я увижу ее, и никто меня не остановит! — начинаю кричать я.
Но Лочен силой удерживает меня, и, к своему изумлению, я вдруг осознаю, что сражаюсь с ним в этом длинном, ярком, пустом больничном коридоре. В какой-то момент я уже собираюсь пнуть его, но потом слышу его вздох:
— Не устраивай сцен, не надо устраивать сцен. От этого будет только хуже.
Я отступаю назад, тяжело дышать.
— Что хуже? О чем ты говоришь?
Он подходит ко мне, его руки касаются моих плеч, но я отступаю назад, отказываясь успокаиваться любыми бессмысленными словами утешения. С безнадежным отчаянным взглядом Лочен опускает руки.
— Они хотят видеть маму. Я сказал им, что она за границей в командировке, но они настаивали на звонке. Поэтому я дал им ее номер, но он просто переключился на голосовую почту…
Я вытаскиваю свой телефон.
— Я позвоню Дэйву домой. И попробую в паб, а также Дэйву на мобильник…
— Нет. — Лочен как в случае поражения поднимает руку. — Ее… ее там нет…
Я гляжу на него.
Опуская руку, он сглатывает и медленно идет назад к окну. Я замечаю, что он хромает.
— Она… она уехала с ним. Вероятно, только на каникулы. Куда-то в Девон, но сын Дэйва, кажется, не знает, куда именно. Он только сказал, что думает… он думает, они вернутся в воскресенье.
Я изумленно смотрю на него, ужас бежит по моим венам.
— Она уехала на целую неделю?
— Очевидно. Люк, похоже, не знает или не беспокоится об этом. И ее телефон постоянно выключен. Либо она забыла зарядное устройство, либо сделала это специально. — Лочен отступает назад, чтобы облокотиться на подоконник, будто вес его тела слишком велик, чтобы устоять на ногах. — Я пытался дозвониться ей по поводу счетов. Вчера после школы я ездил к Дейву домой, и вот тогда Люк рассказал мне. Он со своей девушкой живет там. Я не хотел тебя беспокоить…
— Ты не имел права не рассказывать мне!
— Я знаю, прости, но я подумал, что мы ничего не сможем сделать…
— И что теперь? — Я больше не говорю размеренным тоном. Из двери дальше по коридору высунулась голова, и я попыталась успокоиться. — Она останется в больнице до тех пор, пока за ней не приедет мать? — шиплю я.
— Нет, нет… — Он обнадеживающе протягивает руку, и я уворачиваюсь. Я зла на него за то, что он пытается утихомирить меня, что скрывал все это от меня, что общался со мной, как с ребенком, и просто повторял, что все будет хорошо.
Прежде, чем у меня возникает возможность еще больше расспросить его, через двойные двери выходит низенький лысеющий врач, представившийся доктором Магуайром, и жестом приглашает нас в маленькую комнатку. Каждый из нас садится на мягкий низкий стул, и доктор, держа в руках большой рентген, показывает нам снимки до и после, объясняя суть проведенной процедуры и того, что могло быть дальше. Радостный и обнадеживающий он озвучивает большинство из того, что Лочен мне уже объяснил, уверяя меня, что, несмотря на то, что плечо у Уиллы будет болеть несколько дней и ей придется носить повязку, она восстановится в течение недели. Кроме того, он сообщает нам, что она уже проснулась и ужинает, и мы сможем увезти ее домой, как только она будет готова.