— Мне лучше закончить с этим…
Узнаю свои слова. Я хочу что-нибудь сказать ему, что-то вроде: “Это все игра”. Так или иначе, каждый притворяется. Кит может и окружил себя группой детишек, плюющих в лицо власти, но они так же напуганы, как и все остальные. Они высмеивают других и выбирают себе таких же одиночек. И я не многим лучше их. Я могу казаться уверенной и болтливой, но в большинстве случаев я смеюсь над шутками, которые мне не кажутся смешными, говорю то, что на самом деле не имею в виду. Потому что, в конце концов, мы все пытаемся вести себя так: приспосабливаться, так или иначе, отчаянно пытаясь притворяться, что мы такие же, как все.
— Спокойной ночи тогда. Долго не работай.
— Спокойной, Мая.
Внезапно он улыбается, в уголках его губ образуются ямочки. Но когда я, оглянувшись на него, останавливаюсь в дверном проеме, то вижу, что он уже листает учебник, от постоянного покусывания на нижней губе появилась болезненная ранка.
Мне хочется сказать ему:
“Думаешь, что никто не понимает тебя, но ты ошибаешься. Я понимаю. Ты не одинок”.
В резком сером утреннем свете наша мать выглядит как жердь. В одной руке она держит чашку с кофе, в другой — сигарету. Обесцвеченные волосы в беспорядке спутались, размазанная подводка образовала под покрасневшими глазами черные круги. Розовый шелковый халат завязан поверх откровенной ночной рубашки. Ее растрепанная внешность является явным признаком того, что прошлой ночью Дэйв не остался ночевать. Фактически я даже не помню, слышал ли, когда они пришли. В те редкие моменты, когда они появляются в этом доме, раздаются стук входной двери, приглушенный смех, звук падающих на пол ключей, громкие шиканья и глухие стуки, сопровождаемые кудахтающим смехом, когда он пытается на спине поднять ее вверх по лестнице. Все остальные научились спать сквозь эти звуки, но у меня всегда был чуткий сон, и их невнятные голоса вынуждают работать мое сознание, даже если я держу веки закрытыми и пытаюсь игнорировать доносящиеся из спальни хрипы, вопли и ритмичный скрип матрасных пружин.
Во вторник у мамы выходной, что означает, что на этот раз она занимается завтраком и отводит детей в школу. Но время уже без четверти восемь: Кит должен вот-вот появиться, Тиффин завтракает в пижаме, а у Уиллы нет чистых носок, и она жалуется об этом каждому, кто готов ее выслушать. Я достаю Тиффину школьную форму и заставляю одеться за столом, так как мама, кажется, не в состоянии ничего делать, кроме как пить кофе и непрерывно курить у окна. Мая уходит искать носки Уилле, и я слышу, как она стучит в дверь Кита и что-то кричит о последствиях очередного опоздания. Мама докуривает последнюю сигарету и садится с нами за стол, рассказывая о планах на выходные, которые, я знаю, никогда не осуществятся. Уилла и Тиффин начинают одновременно болтать, довольные вниманием, забыв о своем завтраке, и я чувствую, как напрягаются мои мускулы.