— Мари, ну что ты себя мучаешь, а? — Леся приобняла её за плечи. — Найдёт Алекс сына, поверь. Найдёт, слышишь?
Ирма кивнула, хотя не верила. Как он найдёт их малыша, если Амина — единственная знала, где Матвей? Но она мертва.
Чайник на плите робко засвистел. Леся выключила конфорку и посмотрела Ирме в глаза.
— Он любит тебя, Мари. И жизнь положит на то, чтобы найти сына. И он найдёт, даже если придётся свернуть шею самому чёрту. Я знаю.
Ирма вгляделась в бледное лицо подруги и даже отшатнулась от серьёзности и решимости, отпечатавшейся в каждой черте.
Ирма пожала плечами. Не было у неё такой уверенности. Уже не было. Наверное, она смирилась. Устала верить. Не осталось надежды с того самого момента, как стих плач в её голове. Исчезли галлюцинации и мучительные головные боли. Одна пустота. В голове и в сердце. Пустота, которую Ирма отчаянно пыталась заполнить работой до полуночи и домашним видео до утра. Тем самым, что смотрела в доме Амины.
И Леся, видимо, что-то такое увидела в её взгляде, потому что огорчённо вздохнула.
— Ну и дура, — бросила она, схватив со стула сумку. — Пойду я, поздно уже.
Ирма перехватила подругу за руку.
«Прости», — произнесла одними губами.
— Да ладно, не заморачивайся, — Леся улыбнулась и вышла в коридор. — А насчёт Алекса ты зря. Он…
Но она не договорила. В дверь постучали.
— Ты кого-то ждёшь? — удивилась Леся и глянула на часы. — Ого, и кого же это занесло посреди ночи?
Ирма растерянно развела руками. Она не ждала гостей. Выглянула в глазок, но никого не увидела.
— Никого? — с сомнением переспросила Олеся. Ирма отрицательно покрутила головой. Но в дверь снова постучали.
— Ну я сейчас устрою этим шутникам…
Она открыла дверь и ошалела. Ирма видела, как округлились её глаза, а уголки губ приподнялись в улыбке.
— Добрый вечер, — донёсся из-за двери детский голос. Настолько знакомый Ирме, что подкосились ноги. Она едва не упала. Сердце зашлось в неистовом ритме.
— Добрый, — ответила Леся. — А ты к кому, малыш?
— К маме…
Ирма закусила губу и присела на корточки — стоять не осталось сил.
— Ну раз к маме — заходи, — Леся отошла в сторону, пропустив мимо ребёнка в серо-голубом зимнем костюме и белой шапке-ушанке. На мгновение малыш замешкался, а потом повернулся к Ирме. Сердце остановилось, и воздух закончился в лёгких. На неё смотрели серо-голубые глаза её сына.
— Мамочка… — пролепетал малыш и бросился к замершей Ирме. Маленькими ручками обнял её за шею, холодным носиком уткнувшись в её щеку.
— Сынок… — выдохнула Ирма, прижав к себе сына, и тихо всхлипнула…
…Алекс проводил взглядом Глеба с Матвеем, скрывшихся в подъезде, и вернулся в джип Рощина. Он поручил Глебу довести сына до Иркиной квартиры и дождаться, пока откроют. Самого попросил не показываться. Глеб согласился, ничего не спрашивая. И правильно, потому что Алекс вряд ли нашёл бы хоть один ответ. Впрочем, кому они теперь нужны? Ничего не изменится, если Ирка узнает, какая доля из того компромата правда. Ничего не изменится, если он расскажет, что Димку Дубравина расстреляли у него на глазах, когда тот должен был встретиться с правительственной «крышей» лабораторий её деда. И что толку, что его убийцы не выжили? Димку ничто уже не вернёт, а он был хорошим другом, отличным журналистом и любящим отцом. И его последние слова были о дочери.