— Лесь, ты что несёшь?! Какие дела ночью?
— Ты не поедешь за Алексом! — отрезала Олеся.
— Что-о-о?! — взвыл Сергей, таращась на воинственно настроенную женщину.
— Я всегда была на стороне Алекса, — холодно продолжала Леся, с каждым словом всё больше изумляя Сергея. — Стану на его сторону и сейчас. Ты за ним не поедешь! И Ирма зря тебя взбаламутила.
— Леська, ты что, совсем рехнулась? — перебил её Корзин и бухнулся в поднятое кресло.
— Серёж, послушай, — она перевела дыхание, и голос сразу стал теплее и мягче. — Ему нужно подумать. Он должен побыть один. Разве ты не понимаешь? Ты же его лучший друг? Ему это нужно — подумать. Либо наоборот забыться. Понимаешь?
— И ради самоанализа он бросил одну свою беременную жену, — заключил Сергей. — Ох, как это похоже на моего друга!..
— Он не бросал! — возразила Олеся и устало села на диван.
— А это теперь как-то иначе называется?
— Алекс не мог уехать, не оставив Ирме записку. Он слишком её любит, слишком дорожит ею, чтобы волновать попусту. Она просто плохо искала…
— Слишком любит… Слишком дорожит, — иронично повторил Сергей. — Разбить телефон и смыться в неизвестном направлении. Это ты называешь любить и дорожить? И толку с той записки, если там всего пара слов.
— Значит, была записка?
Сергей кивнул.
— Он вёрнется, поверь. Ты просто ничего о нём не знаешь.
— Да?! А ты знаешь?
— Знаю. Серёжка, милый, я очень тебя люблю. Но и Алекса я тоже люблю.
— Интересное начало, — усмехнулся Корзин. — А я думал, он просто твой преподаватель, как я. Ну и как оно — двух мужиков обслуживать? Не тяжело?
— Придурок ты, Корзин, — обиженно хмыкнула Леся. — Алекс мой брат.
— Брат? — Сергей даже рот раскрыл от удивления.
— Самый что ни на есть родной. Поэтому давай так. Если до рассвета Алекс не вернётся домой, а он вернётся, поверь мне. Он слишком дорожит своей женой. И слишком хорошо её знает. Но если по какой-то причине этого не случится, мы вместе поедем за ним. Договорились?
— Договорились, — согласился Сергей. — Но за это время ты мне всё объяснишь.
— Я попробую.
Олеся вздохнула и прикрыла глаза.
Июнь, 2008 год.
Ирма сидела на жёлтом капоте, по-турецки скрестив ноги, и не сводила глаз с молчаливого телефона. Она качалась взад-вперёд и периодически проверяла список входящих звонков. И хотя было и так ясно, что никто не звонил, она всё же проверяла. Из салона спортивной машины доносились звуки флейты.
Батюшки святы! Что случилось? Почему он сбежал? Что она сделала не так? И мать сегодня вела себя как-то странно. Не угрожала, не обвиняла и почти всё время молчала. С чего бы это? Неужели Ирма, наконец, угодила ей? Алексей Туманов всё-таки гораздо выгоднее партия, нежели Павел. Матерью всегда руководил расчёт, когда дело касалось Ирмы. Это можно делать, с этими позволено общаться, но только в том случае, если это выгодно. Быть Тумановой очень выгодно, только Ирме показалось, что мать как-то опасается Алёши. Почему?