Марина не собиралась задавать вопросы, просто хотела посмотреть со стороны и найти способ заинтересовать его после конференции. Ей уже давно надоело быть на побегушках у человека, неспособного принять собственное решение. Она всегда считала, что не может владелец огромной сети салонов красоты и клиник пластической хирургии быть настолько кретином, что по малейшим проблемам обращаться за консультацией к кому-то таинственному и могучему. И она не ошиблась, выяснив личность истинного владельца Империи. Тогда-то она и решила познакомиться с ним и заручиться его поддержкой, поэтому и прилетела в холодный и ненавистный Лондон.
Она уже собиралась покинуть зал — её всегда тяготили подобные съезды мировых светил медицины — как Алекс выудил из кармана флэшку, легко и быстро подсоединил к своему ноутбуку, пальцами пролетел по клавишам, и на экране за его спиной высветилась фотография маленькой девочки.
На короткий миг Марина потеряла ощущение реальности, забыла, где находится. Перед глазами не было ничего, кроме большого экрана, с которого на неё смотрела не по возрасту серьёзная девочка. Ни улыбки, ни блеска в слепых глазах. Мир вокруг окрасился в чёрно-белые тона, где единственным ярким пятном резал глаза красный бант в рыжих волосах. Ноги подкосились и, чтобы не упасть, Марина вцепилась пальцами в спинку кресла последнего ряда. Чьё-то прикосновение вывело её из ступора.
— …Неделю назад она была у меня на приёме, — говорил Алекс с тёплой улыбкой. Будто о родной дочери. — Вы не поверите, но она хохотала только оттого, что ощутила тепло кружки с горячим кофе. Поразительно упрямая девчушка…
А это Кирилл Федулов, — на экране появилась фотография юноши с длинными кудрявыми волосами. — Ему двадцать два. Он безумно талантливый пианист. В пьяном угаре отец перебил ему руки газовым ключом. Его пальцы собирали буквально по кусочкам. Неудачно собрали. Медики посоветовали ему навсегда забыть о рояле. Парень едва не покончил с собой. После этого его невеста обратилась ко мне. Оказалось, во время операции повредили нервы, и парень перестал чувствовать свои пальцы. Через полгода после нескольких операций я был на консерваторском концерте Кирилла. Зал аплодировал стоя…
Марина слушала Туманова с похолодевшим сердцем. Пальцы сводило судорогой, но не от тех кошмаров, что он рассказывал. Марина сталкивалась с более жуткими историями. Нет, её пугали сами дети. Их было девять, и она знала каждого. Все они являлись неудавшимся экспериментом её отца. Расходным материалом, как он говорил. И этот расходный материал должен был сгореть в печах крематория ещё в девяносто восьмом. Марина помнила, как отец пришёл в бешенство, когда ему сообщили, что из лаборатории пропало одиннадцать детей. А на следующий день в клинику нагрянула прокурорская проверка. Многие тогда получили внушительные сроки, но как ни странно на чёрные дела отца это никак не повлияло. Впрочем, он всегда видел в этом благородные цели. Может и так, только среди пропавших тогда детей были и эти девять ребят. И все те травмы и увечья, о которых говорил Алекс, они получили не в авариях, драках или быту, а в тех стерильных лабораториях.