Шаврин продолжал что-то бубнить, а я начал перебирать плюсы и минусы обследования в госпитале.
Стоп!
Я что, всерьёз это обдумываю? Сделать из себя подопытного?.. Потерять мобильность?
Выкуси!!!
Как я буду объяснять тебе и твоим мозголомам, что я получил гораздо больше, чем потерял?
С чего я вообще об этом думаю?
Резко останавливаюсь, встряхивая головой, и замечаю, как на кончиках пальцев дражайшего Виктора Афанасьевича формируется какая-то техника.
Вот же сука! Как теперь вообще кому-то верить?
Главное, не дать себя коснуться!
Резко бросаюсь в обратную сторону, но люди, идущие за нами, тормозят мой рывок. Выпрыгиваю на проезжую часть. Визг тормозов, мат водителей, крики прохожих. Хорошо, что успел слегка подтянуть свою физуху за последние месяцы. Наперерез мне выскакивает полицейский, удачно обхожу его справа. Сзади слышится топот уже нескольких человек. Мчащийся мимо мотоциклист внезапно дает по тормозам и оказывается прямо передо мной. Пытаюсь его обойти, но неизвестный вместо рывка приглашающее хлопает по заднему сиденью.
Была — не была!
Мчимся по дороге, удаляясь преследователей все дальше и дальше.
Поднимаю вверх руку с оттопыренным пальцем (догадайтесь каким).
Йо-ххооо! (всегда хотел это крикнуть, но повода как-то не находилось…)
Интерлюдия 7.
Апрель, почти три месяца назад.
Узнав, чей внук пропал, глава ПГБ решил допросить его брата лично.
Допрос подростка продолжался уже второй час. Юноша уверенно называл пароли, явки, тайные квартиры, телефоны, в общем, все, что являлось государственной тайной с грифом "Перед прочтением сжечь". Описывал свои предполагаемые действия в обстоятельствах брата. Секретарь, поначалу присутствующий на допросе, давно был изгнан вон.
Вопросы к мальчику все меньше касались нынешнего дела и все больше уводили в прошлые дни.
— А расскажи-ка мне, отрок, за что не любил Елизар Андреевич князя Львова-Шуйского? — от общего идиотизма ситуации Милославского пробило на странный слог.
Подросток, до сих пор глядевший на Тихона Сергеевича влюбленными глазами — еще бы, кумир детства! — неожиданно потупил взор и покраснел.
— Так он этот… ну… мужеложец он! — нашел в себе силы ответить смущенный Митька.
— О, как…
— А доказать, молодой человек, можете? — вмешался в беседу присутствующий здесь же безымянный сотрудник ПГБ.
Дмитрий, не испытывая никакого трепета в обществе двух государевых людей, вопросительно уставился на Тихона Сергеевича. Тот, подумав, кивнул подчиненному на выход.
— У государя в Зимнем, в библиотеке есть тайник, устроенный дедом, там письма, фотографии…