— Про события в вашем училище я немного наслышан. Дмитрий в мае несколько раз заходил, кое-что рассказал, так что я тебе верю. А насчет Церкви… Крутились у нас кроме людей Милославского еще кое-какие личности. И, что характерно, безопасники их как бы не замечали… А я, вот чисто случайно, одного из них знал до пострига. До его пострига, — зачем-то уточняет доктор.
— И зачем они крутились?
— Да все затем же. Искали тебя.
— …?
Просто какое-то шоу "Найди меня" имени меня…
— А вообще, Егор, ты поступил глупо. Я тебя не осуждаю, сам бы наверно испугался. Только есть ведь люди, которым ты и твоя судьба небезразличны. Мог бы прийти ко мне, я бы что-нибудь посоветовал. К наставнику бы обратился, ты же знаешь, цеховая солидарность — не пустой звук. Михаил Игнатьевич опять же переживает до сих пор.
Интересно, то есть наша "мадам Помфри" не при делах что ли оказалась?
— Простите. Я, Виктор Афанасьевич, в тот момент ни в ком уверен не был. Слишком ситуация странная была… Как мама? — неловко пытаюсь перевести тему.
Шаврин понимающе кивает.
— Все так же, Егор, без изменений. На днях приходил запрос насчет перевода в Петербург, только мы с зав. отделением не подписали. Пока надежда есть, считаю не надо ничего трогать. Как бы наоборот, хуже не сделать.
— А зачем ее в Петербург хотят перевести? — опять недоумеваю я.
Мужик, ты сегодня меня решил окончательно загрузить?
— Так ведь Дмитрия в Царскосельский лицей перевели. Даже год доучиться не дали. Вероятно где-то там, — палец доктора многозначительно показывает наверх, — после всех ваших несчастий его решили убрать подальше.
Опаньки, вот это финт ушами! А я ведь ходил к училищу, пытался Митьку хоть издали высмотреть, а тут вон оно как… Хорошо, что доктора выловил, а то бы и спалился невзначай.
Углубившись в свои мысли, упускаю нить разговора и выныриваю только на вопросе:
— … Так ты согласишься на обследование у нас в госпитале?
— Простите, Виктор Афанасьевич, задумался. Какое обследование?
Шаврин снова терпеливо начинает объяснять:
— Ты вероятно не знаешь, эта информация не особо афишируется, но почти все одаренные, потерявшие своей источник очень быстро теряют интерес к жизни, многие сходят с ума или кончают самоубийством… — мужчина осуждающе покачал головой. — Причем этот процесс происходит в считанные недели. И чем моложе одаренный, тем быстрее идет процесс. То, что ты стоишь передо мной здесь абсолютно спокойный, спустя почти три месяца, — это феномен! Это явление необходимо исследовать!
Просто ты, дядя, не знаешь, что я это все уже пережил. И потерю интереса, и боль, и все прочее… Только в другом мире…