– Я требую, чтобы ты рассказал мне, о чем говорится в завещании!
– Ты слишком много требуешь. – Судя по его непреклонному виду, он считал тему закрытой.
– Так что ты намерен делать со мной? – поинтересовалась она спустя минуту.
– Я уже говорил вчера, что не собираюсь причинять тебе вред.
Эверил раздраженно тряхнула головой, отказываясь слушать пустые заверения.
– А как насчет лорда Дунели? Насколько я понимаю, ты его ненавидишь.
– Да. – Он стиснул челюсти и устремил на нее тяжелый взгляд.
– Настолько сильно, чтобы убить, не так ли? Видимо, в этом и состоит твой план?
– Да.
Эверил поежилась. Нужно бежать отсюда и предупредить Мердока! Но как? Похоже, Торнтон устроил здесь настоящую тюрьму. Хорошо бы застать его врасплох – если это вообще возможно.
Ход ее мыслей прервался, когда горячие ладони Торнтона сжали ее плечи. Он притянул ее к себе, оказавшись в путающей близости.
– И если до тебя еще не дошло, он убьет меня тоже. При первой же возможности.
Эверил сморщила лоб, лихорадочно размышляя над способами побега и пытаясь вникнуть в безумные замыслы Торнтона.
– Ты собираешься убить Мердока, и при этом уверен, что тоже умрешь?
– Да. – Он отпустил ее и снова принялся мерить шагами комнату.
– И ты не откажешься от своих планов, даже зная, что обрекаешь себя на верную смерть? – В ее резком тоне сквозило недоверие.
– Никогда.
– Это какое-то безумие. Нечто противоестественное! Неужели ты не хочешь жить и не испытываешь сожаления, лишая жизни себе подобных? Ты что, совсем бесчувственный?
Явно задетый, Торнтон стремительно повернулся к ней лицом.
– Я убивал только на поле битвы. Но для Мердока я сделаю исключение. – Он пожал плечами и продолжил: – Что же касается моей смерти, я не дорожу жизнью изгоя. А мои чувства, каковы бы они ни были, не имеют значения. Эмоции – это роскошь, которую я не могу себе позволить.
Эверил разинула рот, уставившись на него круглыми от изумления глазами.
– Человек не в состоянии запретить себе чувствовать. Нельзя погасить пожар в сердце, словно… словно задуть свечу.
Он пресек ее возражения мрачным взглядом.
– Ошибаешься. Чувства подобны омуту с гнилой водой. Я видел немало бедолаг, утонувших в его мутных глубинах, и не намерен следовать их примеру.
Кошмар, в котором она находилась, превзошел худшие опасения. Она с трудом свыклась с мыслью, что ее похитили. Но оказаться в логове головореза, лишенного всяких чувств, – немыслимо! Не говоря уже о том, что он задумал убить единственного человека, который мог бы спасти ее родной дом, мужчину, которого она ждала всю свою жизнь. Нужно бежать, сегодня же!