Я вижу Эйприл, развалившуюся на бархатном кресле. Кто-то с помощью ножниц укоротил ее юбку еще на несколько сантиметров, в любом случае, она короче, чем была, когда мы выходили из дома. И этим ансамблем она окончательно перешагнула грань распущенности.
Возможно, это не имеет значения. Она сделала себя удивительно искусственной, и это нормально — не носить почти ничего — так как и мы больше не настоящие люди.
Лед уже растаял в моем забытом на краю стола стакане. Я поднимаю его, пока Эйприл не разглядела меня, быстро опустошаю и поднимаюсь вверх по лестнице на этаж, зарезервированный под шумные карточные игры. Но я не в настроении быть окруженной чужим счастьем. В попытке сбежать, я ныряю в тихую комнату. Когда мои глаза приспосабливаются к смене освещения, я ухитряюсь рассмотреть двух мужчин за столом, играющих в шахматы при свечах. Они не заперты во влажном подвале, тем не менее, моя грудь сжимается.
— Хочешь сыграть? — спрашивает один. Его светлые волосы отбрасывают причудливые блики в свете свечей.
— Нет, нет, я не сильна в стратегии... — и только затем я понимаю, кто он.
Холодный воздух дует мне в лицо. Он ощущается более живым, чем тот, к которому я привыкла. Дрожа, я лежу в чужой кровати.
Холодно. Значит, почему-то я на улице. Но как кровать оказалась на улице? Я глубже закутываюсь в одеяла. Человек рядом со мной двигается. Остро ощущаю чье-то присутствие. Я поймана, закутана в одеяла, в незнакомой кровати и не могу открыть глаза.
Прижимаю руку к лицу. Мои глаза склеены. Это случалось и раньше — плохая смесь макияжа и клея для ресниц. Эйприл давала мне немного средства для снятия макияжа, но я знала, что сейчас не дома, потому что пентхаусы в Башнях Аккадиан никогда не были так неуютно холодны.
Моя маска сдвинута.
И кто-то сбоку прижался ко мне. Ближе, чем бывали остальные люди с тех пор, как мы с Финном выросли. Нахождение рядом с кем-то заставляло меня чувствовать себя потерянной. Я отпрянула, а потом вздрогнула, когда мой друг по постели перебросил через меня руку. Боль от того, что я разлепила веки была сильная, но мгновенная.
В комнате нет ничего знакомого. Это мансарда в античном стиле с низкими потолками и острыми углами. Я отхожу и с шоком осознаю, возле кого лежу.
Он даже симпатичней в приглушенном свете раннего утра, который играет на его высоких скулах. Я смотрю на его закрытые глаза. Я знаю, что они темные, но темно-голубые ли? Или карие? Я желаю, чтобы он открыл их, и я смогла увидеть. Так странно видеть его не в стенах клуба на освещенном полу.