- Идите домой, - говорил им Ганнибал. - Пусть ваши родичи порадуются свободе своих сыновей. А это серебро вам не помешает. Не так ли?
Дукарион, стоявший рядом с полководцем, ничего не понимал. Распускать по домам таких отличных воинов, да еще перебежчиков, для которых из страха перед наказанием немыслим плен! Это безумие!
Когда перебежчики удалились, полководец взглянул на Дукариона. Прочитав в глазах его недоумение, он сказал:
- Эти люди, явившись к своим, будут лучшими ходатаями в мою пользу. Каждый из них приведет троих, а может быть, и четверых. Ты показал свою преданность, и поэтому назначаю тебя начальником этого будущего отряда.
Ганнибал оказался прав. Не прошло и недели, как к валу карфагенского лагеря подошла огромная толпа воинов с длинными мечами в руках. Среди пришедших было много людей с трубами и свирелями. Ганнибал хотел их отослать, но Дукарион сказал:
- Звуки труб и свирелей воодушевляют нас.
И Ганнибал оставил в лагере всех пришедших. Их было семь тысяч человек.
ТРЕТИЙ КОНСУЛ
По обычаям предков, воин, спасший товарища, заслуживает высшей награды. Спасенный должен называть спасителя отцом и угождать ему во всем. Но ведь не может отец называть отцом своего сына. Публий должен быть доволен тем, что избавлен от придирок центурионов и находится в претории.
Отец не признавал лекарей, пользуясь испытанными дедовскими средствами - настоями трав, молитвами ларам. Но, так как рана не заживала, он решил послать в Анций, в святилище Эскулапия [Эскулапий (у греков Асклепий) - бог-врачеватель; ему была посвящена змея; изображение змеи над чашей стало символом медицины], гонца, верного вольноотпущенника Килона, с искусно отлитой из серебра рукой. Эта жертва должна была принести полное выздоровление. А пока Килон находился на пути в Анций, Публий должен был перевязывать рану. Он выполнял эту обязанность с такой любовью и старанием, что отец готов был бы публично признать, что обязан своим выздоровлением одному сыну, если бы не боялся гнева завистливых богов.
Оставаясь наедине с сыном, Сципион часто делился с ним своими тревогами, посвящал его в свои планы.
Консула более всего волновала судьба легионов Гнея Сципиона, отправленного морем в Иберию. Не может быть, чтобы Ганнибал повел в Италию все свое войско. Он должен был знать, что иберы так же не любят пунов, как галлы - римлян. Кого же он оставил в Иберии? С каким войском? Удастся ли Гнею закрепиться в Иберии и поднять на борьбу против пунов иберов?
Публий был невольным свидетелем той сложной и скрытой для постороннего глаза работы, которую выполнял полководец. К отцу приходили легаты [легат - старший офицер; обычно командовал легионом], докладывая ему об укреплении лагеря, о настроениях воинов, о действиях противника. Он допрашивал взятых в плен лазутчиков и принимал послов сената, интересовавшихся нуждами и намерениями консула.