Море лиц расступилось перед ними, и Шарзад впервые увидела человека, который желал господствовать над Халидом, обвиняя его в незаконнорожденности. Дядю, относившегося к матери Халида с таким презрением.
Этот султан пошел бы на все ради шанса заполучить королевство.
Салим эль-Шариф был привлекательным мужчиной с сильным подбородком, красиво седеющими волосами и очень аккуратными усами. Он был подтянутым и выглядел здоровым, и его темно-карие глаза лишь казались теплыми. Угольно-черная мантия султана была изысканно вышита на воротнике и подоле, а полированный эфес его сабли, висящей на бедре, сделан из чистого золота с изумрудом размером с кулак ребенка, инкрустированным у его основания.
Он шагнул на помост с уверенностью человека, которому не о чем волноваться, и сел на свободное место возле Халида.
По прибытии Салима остальные гости начали расходиться к столам. Шарзад все же решилась окинуть взглядом зал и была огорчена, обнаружив, что Тарик сидел совсем близко, вполне в пределах слышимости. Когда их глаза встретились, его красивое лицо расслабилось, став опасно дружественным – купающимся в воспоминаниях о тайных объятьях, – и Шарзад сразу же отвернулась.
«Прекрати! Пожалуйста, не делай этого, Тарик. Если Халид увидит, как ты смотришь на меня… ты не понимаешь.
Он все замечает.
И ты рискуешь своей жизнью».
– Халид-джан! – начал султан Парфии фальшиво приятным голосом, полностью показав свои белые волчьи зубы. – Ты не собираешься познакомить меня со своей новой женой?
Пока Салим говорил, шарбан сел рядом с ним, защищенный своей обычной броней из настороженности.
Пронзительный взгляд Халида обратился к Салиму. Затем он медленно улыбнулся с такой очевидной неискренностью, что ее холод обдувал, словно ледяная буря на горной вершине.
– Конечно, дядя Салим. Для меня было бы честью представить вас. – Халид отодвинулся в сторону. – Шарзад, это мой сводный дядя, Салим Али эль-Шариф. Дядя Салим, это моя жена, Шарзад.
Салим разглядывал ее с нетерпеливым дружелюбием, которое казалось Шарзад обезоруживающим. Он лучезарно улыбнулся ей, пустив в ход немалую долю обаяния.
– Я очень рада нашему знакомству, мой господин. – Шарзад быстро улыбнулась ему в ответ. Склонив голову, она прикоснулась кончиками пальцев ко лбу.
– Ради всего святого, Халид-джан, – она просто мечта. – Глядя на нее, он обращался к Халиду, при этом, однако, рассматривая Шарзад как что-то не более чем гобелен, висящий на стене у его племянника.
Такое поведение раздражало ее.
Шарзад держала на лице свою улыбку.
– Мечта с глазами и ушами, мой господин, – промолвила она.