Осознание ударило ее, словно молния в скалу на вершине горы.
– Проклятие? – прошептала она. – Отец Авы проклял тебя?
– Он отдал свою жизнь за это проклятие. У меня на глазах он пронзил кинжалом свое сердце, заплатив за магию собственной кровью. Чтобы наказать меня за то, что я причинил их дочери. За мое необузданное пренебрежение его величайшим сокровищем. Он хотел убедиться, что другие тоже узна́ют его боль. Что другие, подобно ему, будут презирать меня. Отец Авы приказал мне уничтожить жизнь ста семей Рея. Жениться на их дочерях и приносить их в жертву рассвету, так же, как это сделала Ава. Отнять у них обещание будущего. И оставить их без ответов. Без надежды. Чтобы они не имели ничего, кроме ненависти, которая поддерживала бы в них жизнь.
Шарзад смахнула горячие слезы, что текли по ее щекам.
«Шива».
– Сначала я отказался подчиниться. Даже когда мы поняли, что он продал душу самой черной магии с целью привести это проклятие в действие, даже после бессонных ночей я не мог сделать этого. Я не мог начать такую череду смерти и разрушения. Потом прекратились дожди. Колодцы высохли. И русла рек исчезли. Люди Рея начал болеть и голодать. Они начали умирать. И ко мне пришло понимание.
– «Я заберу у тебя твой город», – прошептала Шарзад, вспоминая опустошительную засуху, которая уничтожила урожай в прошлом сезоне.
Он кивнул.
– «И количество жизней, которые я у тебя заберу, возрастет тысячекратно».
Вот что это было. Наконец. Объяснение.
Причина таких бессмысленных смертей.
«Почему я не чувствую себя лучше?»
Шарзад изучала профиль Халида в тусклом свете лампы, пока он продолжал смотреть в пол.
– Сколько рассветов осталось? – спросила она.
– Немного.
– И что, если… что будет, если мы не выполним требование?
– Я не знаю. – Его поза свидетельствовала о незримом бремени и неизбежном исходе.
– Но шел дождь. Дождь шел несколько раз за те два месяца, что я во дворце. Возможно, проклятие ослабло.
Он повернулся, посмотрев на нее с грустной улыбкой.
– Коль это так, мне больше нечего просить у небес.
Сверлящее чувство осознания начало давить ее сердце.
– Халид, что, если…
– Нет. Не произноси того, что ты собираешься спросить. – Его голос был резким, и в нем слышалось предупреждение.
Сердце Шарзад спотыкалось у нее в груди, подстраивая пульс под новообретенный страх.
– То есть ты даже не рассматривал…
– Нет. Я не буду рассматривать такой вариант. – Он протянул к ней обе руки, обрамляя ее подбородок своими ладонями. – Не существует ситуации, в которой я бы рассматривал это.
Она покачала головой, хотя ее плечи дрожали и ногти впились в ладони.