– Нет. Я не буду ждать. Я не могу ждать.
Рахим с силой потер переносицу.
– Что ты собираешься делать?
– Что-то. Что-нибудь.
– У нас до сих пор нет плана. И Реза-эфенди сказал, чтобы мы ждали. Нам следует поступить так.
Тарик прислонился плечом к стене из коричневого камня.
– Я думал об этом.
– Я слушаю, – вздохнул Рахим. – Несмотря на мои мудрые побуждения.
– Племена бедуинов вдоль границы Хорасана и Парфии… они, как известно, не заявляли о верности ни одному из королевств. Что, если мы дадим им причину изменить свою позицию?
– Какую причину?
– Причину, по которой любой человек борется за правое дело. Цель.
– Звучит неопределенно-поэтично, – возразил Рахим. – Тебе нужно что-то большее, чем это.
– Земля. Право на земельные владения. Организацию, которая им нужна, чтобы требовать этих прав.
Рахим, размышляя, приподнял один уголок губ.
– Интересно. Но они кочевники по природе. Почему их должна волновать земля?
– Некоторых из них, может, и нет. Однако они столетиями воюют друг с другом, и, кроме притока золота, как раз земля является наиболее быстрым способом получить власть и влияние. Возможно, один из их вождей заинтересован в том, чтобы сражаться на нашей стороне. Они, как известно, могут быть безжалостными, но также одними из лучших наездников, которых я когда-либо встречал. Я вижу только выгоды для обеих сторон.
Рахим увильнул от ответа.
– Звучит опасно.
– С ними стоит поговорить. Худшее, что может произойти, – это отказ.
– Худшее, что может произойти, – это то, что они перережут тебе горло.
– Да. – Вертикальные морщины прорезали переносицу Тарика. – Такое может быть. Но в мои планы не входит оскорблять их в процессе нашего общения.
– Ладно, если кто-то и может говорить с ними, не распрощавшись с головой, так это ты.
– Спасибо тебе, Рахим. Как всегда, твоя неизменная уверенность во мне снимает малейшую возможность сомнения.
Рахим ответил кривой усмешкой:
– На самом деле если кто-то и мог бы говорить с ними, не поплатившись головой, так это Шази. К счастью, в некоторой степени ее харизма передалась тебе.
– Дело не в харизме. Это была непревзойденная решимость, – сказал Тарик, предавшись приятному воспоминанию.
– Вероятно, ты прав. Я могу предположить, что она не побоялась бы позволить кобре укусить себя, поклявшись, что ее собственный яд убьет змею первым.
Тарик улыбнулся.
– И она бы победила.
– В этом я не сомневаюсь. И я почти уверен, что она терроризировала могучего халифа Хорасана, пока он не стал не более чем мяукающим котенком, съежившимся в углу. Кто знает – однажды мы могли бы свергнуть его.