— Слишком просто, чтобы быть правдой, — прошептал себе под нос Полянский.
— О чем ты?
— Я больше чем уверен, что это ценности, похищенные из сейфа Клочковой.
— Думаешь, их подбросили?
— Ни на секунду в этом не сомневаюсь, — уверенно заявил Стас. — Наталья только пешка в этой игре, разменная монета, которую не жалко отдать под суд и следствие!
С досады Полянский пнул ногой мусорную корзину, стоявшую возле комода. Урна упала на пол, рассыпав свое содержимое. Нечто яркое привлекло внимание одного из экспертов, а уже через секунду упакованная в стерильную перчатку рука откопала на дне корзины… детскую маску в виде собачьей мордочки, изготовленную из папье-маше.
У Полянского совершенно опустились руки. «Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? — раз за разом задавал он себе один и тот же вопрос. — Видимо мне стоит поверить в то, что Наталья и есть маньяк?» Прогоняя в памяти события последних дней, Стас успел передумать многое. Но, как ни абсурдно это звучит, он так и не нашел в себе сил признать Наталью виновной.
Между тем, за главную подозреваемую взялись всерьез. Но Наталья по-прежнему не шла на компромиссы, не отвечала на провокационные вопросы и вообще отказывалась сотрудничать с правоохранительными органами. Настойчивость Бронислава привела лишь к тому, что девушка ушла в себя окончательно и совсем перестала разговаривать.
Назначенный Наталье адвокат также не мог достучаться до подозреваемой и ушел от нее ни с чем. Однако именно защитник девушки заподозрил невменяемость своей подопечной и настоял на назначении психиатрической экспертизы. Когда Наталья узнала об этом, то пришла в неописуемую ярость. Она стала агрессивной, неуправляемой и повела себя настолько буйно, что ее пришлось переместить в одиночную камеру.
Стас узнал об экспертизе только спустя двое суток. Не мешкая, парень помчался в СИЗО, но было уже поздно: Наталья окончательно утратила волю к жизни и не отвечала на внешние раздражители. Глядя в пустые, ничего не выражавшие глаза подозреваемой, Полянский не верил в то, что еще несколько дней назад видел эту девушку совершенно другой. Куда делись ее оптимизм, ее сила и ее страсть? Где все это? Полянский решил испробовать последнее средство: он вновь предложил устроить Наталье свидание с сестрами.
Упоминание о Лолите и Ренате на секунду возымело действие: взгляд девушки прояснился, искусанные до крови губы зашевелились:
— Я не дам вам погубить моих сестер… — Вот все, что сказала Наталья, прежде чем вернуться в себя, в свой индивидуальный ад.
— Почему ты думаешь, что я желаю им зла? — вопросил Полянский. — Позволь мне помочь тебе и твоим сестрам.