Полянский отпустил таксиста: мужчина рассказал все, что мог. В каком-то странном оцепенении, граничащем с паникой, Стас отправился домой. Парня не покидало ощущение нереальности происходящего; возникающие предположения пугали и сбивали с толку. Наталья — одержима бесами? Или безграничной, всепоглощающей любовью к сестрам, которых никогда не существовало в реальности, также как и преследующих девушку чудовищ? Неужели Лолита и Рената — это лишь плод фантазии, способ избежать одиночества?
Тарзан, по уже заведенному обычаю, не встретил Стаса у двери. Не помахал хвостом и не бросился на хозяина с радостным лаем. Песик был слишком занят: терся мордашкой о цветной лоскут ткани и заунывно ворчал, выражая свою тоску.
— Тарзан?! — позвал Полянский. — Ты чем занят, что у тебя в зубах? А ну, отдай! Кому говорю, верни, — эта вещь мне нужна!
Вырвать из пасти пуделя трусики Ренаты оказалось не так просто: Тарзан никак не хотел расставаться с вещью, от которой изумительно пахло той замечательной девушкой. Если бы песик мог выбирать, то уже давно бы жил у новой хозяйки, к которой испытывал самую искреннюю, по-собачьи преданную симпатию. Но мнения Тарзана никто не спрашивал.
Стас положил отобранный у собаки трофей в целлофан и погрозил мохнатому другу кулаком. Тарзан расстроенно заворчал, лег на пол и прикрыл лапой нос — это означало, что пудель ничуточки не боится угроз хозяина и совершенно не раскаивается, а просто создает видимость послушания.
Подрагивающими от нетерпенья руками Полянский достал листок бумаги с пометками, сделанными рукой Лолиты. Сравнил почерк с образцом, прихваченным из дела Натальи. Разочаровался. Плюхнулся в кресло и устало опустил руки.
Тарзан решил воспользоваться моментом и попытался утянуть из рук хозяина записку. Полянский не позволил: он выхватил клочок бумаги прямо из зубов недовольно взвизгнувшего товарища и поднес листок к глазам. От безысходности парень стал читать: все пометки посвящались одному единственному сказочному персонажу — Змею Горынычу, его жизни и причинам, побуждавшим людей ненавидеть этого трехглавого монстра.
Стас застонал, смежил веки. Его воображение услужливо подкинуло иллюстрацию к только что прочитанному: две головы дракона, берущие начало из глубин одного тела. Три девушки, три головы, — один единственный организм, живущий по разным правилам! Стасу захотелось разбежаться и ударится головой об стену.
Тарзан внимательно посмотрел на хозяина, тявкнул, — он-то уже давным-давно обо всем догадался. Песика не ввести в заблуждение фокусами с переодеванием, париками, разными голосами, походкой, манерами и прочими причудами. Для него девушка всегда пахла одинаково, всегда была с ним мила и ласкова.