— Юстин, ты когда-нибудь задумывался о том, что жизнь как-то слишком быстро движется?
— Угу, — Юстин возился с фонариком, который недавно резко перестал работать.
Наши разговоры приобрели философский оттенок.
— Я вообще не заметил, когда повзрослел, — вдруг сказал Юстин.
— То есть?
— Ну, не было чёткой границы между мной в семнадцать и в тридцать, например. Почти не вижу разницы.
— Да, честно говоря, я тоже не знаю, как это происходит. Щетина уже давно при мне, а вот голова та же, что и пятнадцать лет назад. Разве что с опытом.
— Да ерунда это всё, — Юстин закончил с фонариком, окончательно его добив, — Какая разница, сколько лет? Мне иногда кажется, что я и до старости не доживу.
— С такой работой уж точно.
— Нет, я не о том.
— Мне раньше казалось, что буду жить вечно.
— А теперь?
— А теперь у меня опыт ловли пуль телом.
Мы помолчали.
— Как ты отмываешь деньги? — спросил я, вспоминая, что качаюсь на волнах с наркобоссом.
— Через подставные фирмы.
— Юстин, я это и из книжек знаю. Как тебе удается контролировать сеть?
— Есть люди, отвечающие за это, — он сел на матрасе, глядя на меня, — Главное, чтоб мотивация была.
— Разумеется, деньги, — вставил я, не дав ему договорить.
— Ну да, у всего есть цена. Не жадничай — и никто не задумается о подставе.
— И как далеко ты раскинул руки?
— Юго-запад и запад Польши, восток Германии, соответственно.
— А почему только часть?
— Я не всемогущ. Везде есть свои организаторы, я не шестерка, но и не туз.
— Червовый валет с наркофабрикой?
— И начальник поста. Сейчас всё стало куда хуже. После проезда Виктора со своими колбасками, будь он проклят.
— А зачем было пускать?
— Правила системы. Видишь ли, есть что-то вроде картеля. Пока ты платишь ему налог с продаж, ты автономен.
— Какая-то неавтономная автономия, — перебил я.
— Дослушай, — Юстин наклонился вперед и начал медленно помогать себе жестами, — Нельзя нарушать правила. Производя сотни килограммов наркоты в короткий период, я должен раскидывать партию по мелким игрокам вроде Виктора. Что-то идет оптом, но большие объемы не должны нигде фигурировать. Картель отслеживает фасовку и проход, не поделишься с ними или с мелочью вроде нашего жирного друга — ты труп. Всё строго.
Десятисекундная пауза напомнила, где мы, — контейнер накренился.
— Как-то это тупо. Что с того, что ты заберешь себе лишнюю сотню?
— Действительно, сотня килограммов порошка, какая мелочь. Да, я могу её сбыть, но риски уже больше. Попадется Виктор — умрет Виктор. Никто не хочет сидеть в тюрьме.
— И никак не избежать наказания?
— Не всех же можно купить. Я устал повторять это тебе. Тем более есть публичность. Представь, какие шумные и красивые процессы были бы — борьба с наркотиками, ура! — он скорчил рожу, отчего я удивился.