.
Какими бы значительными ни были внешние изменения в образе жизни, менталитет остается прежним, потому что продолжают сохраняться основные институты группы. Это часто отмечали проницательные миссионеры. Будучи обращенными в христианство, туземцы не становились от этого более способными ясно представить себе идею индивидуального спасения. Их чувство органической солидарности со своей группой, своим вождем не давало места более четкому осознанию своей личности: миссионер попросту становился для них тем, чем раньше был вождь.
«Когда, рассказав о потопе, предсказанном святым Петром, я воскликнул, обратясь к своей аудитории: «Где избегнете вы тогда гнева Божьего?» — «У тебя, морути (миссионер), нашего отца», — ответили сразу несколько голосов»[57]. Обеспечить группе милость Божью и, как следствие, его благодеяния каждому из ее членов — это дело миссионера, как раньше, до обращения в христианство, обязанностью вождя племени было гарантировать ему поддержку предков и духов путем совершения традиционных церемоний и жертв. Туземец даже находит способ сохранить нерушимым почитание своего обычая в тот самый момент, когда он только что его изменил: он ведет себя по отношению к новому точно так же, как по отношению к старому. «Наши туземцы-христиане очень консервативны: обычай, в гражданской сфере являющийся принимаемым всеми законом, в церкви стал божьим законом. Изменить что-либо — значит идти против воли Бога»[58].
Различие между первобытным менталитетом, мистическим и пралогичным, и менталитетом белого человека является настолько глубоким, что быстрый переход от одного к другому немыслим. Медленный же переход, который постепенно превратил бы первый во второй, имел бы для науки о человеке несравнимый ни с чем интерес, если бы его можно было наблюдать. К сожалению, нигде еще обстоятельства не позволили этого сделать, и следует опасаться, что и в будущем они не станут более благоприятны. Немногие продолжающие существовать сегодня первобытные общества, без сомнения, разделят участь тех, которые уже угасли. Из этого вытекает лишь еще более настоятельная необходимость собирать со всем возможным тщанием все то, что мы еще можем узнать о том, как реагирует этот менталитет в момент, когда его традиционный ритм оказывается внезапно поколебленным вторжением новых элементов.
Глава XIII
Первобытные люди и европейские врачи
I. Очевидная неблагодарность первобытных людей за свое лечение белыми врачами. — Они желают, чтобы им платили за то, что они принимают это лечение. II. Действие лекарств должно быть немедленным, а выздоровление — мгновенным или, по крайней мере, быстрым. — Отвращение к пребыванию в больнице или у белых. III. Та же неблагодарность и за другие оказываемые белыми услуги. — Внешне необъяснимые требования о возмещении. — Почему первобытный человек считает себя вправе выдвигать такие требования.