Если Милану Кундере — несомненному предшественнику автора «Элементарных частиц» — его герои интересны в возрасте «за тридцать», то Уэльбек отдает предпочтение тем, кто только что перешагнул сорокалетний рубеж. «Пожалуй, здесь все же дело в физиологии. В том, как начинают седеть волосы на груди, появляться морщины под глазами. Мужские функции, извините, начинают напоминать о себе и т. п. Мужчина принимается вдруг всматриваться в окружающую жизнь и приходит к некоторым итоговым для себя выводам, превращаясь в человека мыслящего из человека, как написал Уэльбек, не слишком отличного от обезьяны», — размышляет А. Шаталов [13]. Но за проблемами раннего мужского старения, не покидающими романы Уэльбека, просматривается авторское желание увидеть в искомом возрасте современную Европу. По мнению С. Потолицына, кризис «сорока лет» испытывает весь западный мир [8].
У Мишеля Уэльбека есть синдром Милана Кундеры — «все остывает», но Уэльбек добавляет: «Пусть остывает, мы его — остывающее — сексом и апокалиптической фантастикой!». Кундеровская нота пустоты и охлаждения усилена откровенностью и пессимистической футурологией. Вновь приходится констатировать силу и обаяние минора: гамлетовская интонация есть, но Гамлета нет, ибо нет ни Клавдия, ни Полония. Бороться не с кем, вражда кончилась, утрачен противник. Сила Гамлета в том, что череп Йорика — тяжкий момент, искушение, лик смерти, от которого еще есть силы уйти в борьбу. Здесь все уже прошло: череп Йорика — не острая боль, а нудный факт, известный всем. Гамлет Уэльбека понял, что Йорик — истина, стал жить с Офелией острой, почти катастрофической по интенсивности половой жизнью, пока не убедился, что Офелия стареет, да и ему уже не очень хочется.
Возможно ли совокупление на кладбище всемирных иллюзий? Если это Уэльбек, то да. Здесь слияние дряхлеющих тел, неслиянность уже упокоившихся душ. Читая Уэльбека, еще раз убеждаешься: Апокалипсис — это романтизация. «Жить не хочется», «все надоело»; эсхатология эту печальную интуицию возводит в эпос. Страдающий Вавилон, романтический Содом, грустный антихрист. Нет предсмертной битвы, но последнее поражение есть. Романы Уэльбека — о том, что попытка любви обречена. Несравненная сила, энергия и обреченность секса. Здесь минор становится особо впечатляющим: неразрешимость полового акта — или снова совокупиться, или уж навсегда исчезнуть в суициде. Есть жажда полного соединения при четком понимании конечности и все окутывающего небытия. Идет настойчивый поиск бессмертия в сексе. Найти не удается. Задача — «остановить себя», поэтому рожать не будем, будем себя клонировать.