Дождавшись пока старпом зачитает сообщение, капитан, развернувшись на крутящемся кресле ко всем присутствующим на мостике, спросил, — какие будут предложения?
— Собираться не будем в конференц-зале? — Решил уточнить штурман.
— А зачем? Все и так тут, — капитан уставился на старпома, — так и…?
— Я думаю нам надо возвращаться и попытаться обнаружить 'Сомова' или то, что от него осталось.
— Поясни.
— Если с 'Сомовым' произошло тоже что и с нами, и он врезался в ледовое поле… Вероятно, он, как и мы, смог какое-то время пройти во льдах. Потом застрял, остановился…
— Но на связь он не выходит…
— Совершенно верно, — хмуро согласился помощник капитана, — его могло зажать льдами. Утонул. Экипаж вероятно высадился на лёд.
— Но почему они не выходят на связь? — Попытался оспорить начсвязи, — у них есть радиомаяки, которые в такой ситуации эвакуируют одними из первых.
— Откуда мы знаем, как там у них всё произошло? — Почти огрызнулся старом, — может они тоже в отключке были.
— Так, на полтона ниже, — приструнил капитан и обратился к штурману, — уточни-ка ещё раз наши координаты, курс…
Тот, скосив глаза на свою карту, помимо координат указал примерное расстояние до границы ледового поля на юге (откуда они пришли) и до архипелага Франца-Иосифа. Штурман сразу понял, что капитан хочет продолжить движение к пункту назначения, видя в этом основную причину — расстояние. До Земли Александры было всего 200 миль, против более чем вдвое больше обратно. И 300 к вероятному местонахождению 'Сомова'.
— В общем, выбор у нас небольшой, — неожиданно подытожил Чертов, — либо возвращаться, либо дойти до 'Нагурского' и уже там прояснить обстановку. Я решил идти дальше. На поиск 'Сомова' отправим вертолёт. Естественно пилотам следует взять всё необходимое для спасательной операции. Если судно или спасшийся экипаж не обнаружат — по возращению, прежде чем сесть на борт, пусть 'забегут' по нашему курсу и разведают ледовую обстановку. Всё же мне что-то не нравится эта подозрительно опустившаяся температура.
Вот так — спокойно, почти обыденным тоном, как будто каждый день экипаж поголовно теряет сознание, и судно остаётся без управления.
И ни удивления, ни выразительного вздёргивания брови, у тех, кто знал Чертова давно (по быту и по работе). И у тех, кто из новеньких, успевших проникнуться флегматичным характером капитана. И манерой поведения — донельзя неторопливой.
Нередко за глаза именуя кэпа 'Чёртом'. Исходя от фамилии.
* * *
Вертолётное обслуживание Росатомфлота обеспечивал 2-й Архангельский объединённый авиаотряд.