— Это точно остров Александры?
— Несомненно. Оно. Но не оно! Садимся?
— Валяй!
Винты ещё гоняли колючую снежную пыль, а самые прыткие уже соскочили на ноздреватую наморозь, покрывавшую место посадки. Кто с ружьями, у кого-то такая же, как и у старшего лейтенанта 'Сайга'.
'Всё правильно, — подумал Чертов, — белый медведь — зверь, мало того, что любопытный, нихрена человека не боится даже при более массовом присутствии, с рычащей и смердящей техникой. А тут вообще считай, что полновластный хозяин в теперешней совершенно непонятной пустоши.
Хотя, насколько удалось разглядеть с высоты, прибрежная полынья простирается и на северную часть острова, а открытые участки воды — это почитай наличие и доступность корма для всех обитающих тут тварей. Там-то должна быть и основная охота для медведей'.
Народ разбрёлся (осторожничая — парами), ковыряя снег в надежде отыскать хоть какие-то улики и свидетельства под белым покрывалом — тщётно.
Во время полярного лета здесь из-под снега проступает земля и появляется скудная арктическая растительность. Сейчас же от края до края сплошная снежная целина — плавные изгибы, бугристость, провалы. Безжизненно и уныло в свете тусклого, пробивающегося из-за серого марева солнца.
Ветер с 'норда', с открытой воды, тянул влажностью, стыло пробирая даже в тёплых одеждах. И разлапившаяся винтами 'вертушка', местами уже начала покрывать пушистым ёжиком инея.
Люди стали стягиваться обратно. Офицер-морпех (в ярком пуховике, совсем, как и не офицер), тот давно уже поутратил интерес к окружающему — прохаживался рядом, наблюдая за периметром, держа оружие непринуждённо, но настороже (сказывалась выучка). Иногда бросая короткие испытывающие взгляды, проявляя завидное терпение, удерживаясь от вопросов.
Накинутый на голову капюшон приглушал все звуки, и боцман подошёл совершенно незаметно:
— Ерунда какая-то! Сверху смотрел — совершенно очевидно, что это остров Александры. А тут…, - он развёл руками вокруг, похмыкал, прикряхтывая, подыскивая слова и не нашёл ничего подходящего, кроме как, — необитаем!
Капитан стоял, будто изваяние, грея-потираясь наветренной щекой о мех капюшона, думая о своём, делая предварительные, совершенно невозможные выводы, завивающие мысли в совсем невероятные гипотезы.
— Капитан, — ещё раз окликнул боцман, — Андрей Анатольевич…
— Да, конечно. Возвращаемся.
Колючий промозглый 'норд' был самым лучшим погонщиком обратно на борт — все быстро гуськом, пригнувшись, проскользнули в узкую сдвижную дверь.
Пустынная Земля Александры в иллюминаторах провалились вниз.