Что-то видимо сообразил и Кондрат, отпрянув, углядев и второго чужака, заходящего сбоку.
Ойкнул, оседая корреспондент после короткого профессионального "хука".
— Ах, вы бисовы души! — Проревел матрос, широко замахиваясь для удара, пропуская прямой в челюсть, однако устояв на ногах и даже влепив в ответку. И со стоном валясь после удара рукояткой револьвера по голове.
Два британца (один подхватил бесчувственного матроса и поволок его за амбар, второй сплёвывал кровь, пошатываясь, брёл вслед), тихо переругивались на английском, решая….
Решая, тащить ли здоровенного русского кочегара в дом и там уже в подвале допрашивать или привести его в чувство здесь — в глухих складских закоулках.
Их спор прервал свисток полицейского и окрик подоспевшего жандармского ротмистра.
А чуть позже на стол губернатору Архангельска лёг злополучный лист, вырванный необъяснимым феноменом из своего времени и вполне заурядным трюмным Кондратом из глянцевого журнала.
— Объяснение будет? — Испытывающе глядел ротмистр.
— Нет, — не менее коротко упёрся Бюнтинг.
* * *
Престин, направляясь к строениям пароходного общества, чуть задержался, завернув на телеграф. Там он, достав маленькую шпаргалку, отбил короткую телеграмму на ни о чём не говорящий адресат в Санкт-Петербурге. Опять же, за условной подписью.
Вице-адмирал Дубасов, давая это поручение, был весьма сосредоточен — быстро написав пару слов телеграммы, подумав, добавил к тексту "и более чем", пробормотав:
— Может это сподвигнет поспешать?
Потом скривившись, зачеркал:
— А вдруг не правильно расценят…? Не буду отходить от оговоренного….
И невесело подмигнув Престину, хмыкнул:
— Конспирация!
Ответ по телеграфу вице-адмирал принял уже в Архангельске.
Прочитав, отменил билеты на поезд до Петербурга, известив губернатора, что остаётся. Попросил выделить кабинет…, например, в здании Губернских присутственных мест, желательно, где меньше будет праздного люда. Организовать, кстати, охрану силами полиции, потому как имеет с собой секретные документы.
Разместился Дубасов в дальнем крыле административного корпуса, засиживаясь целыми днями до вечера, порой носа не выказывая наружу.
Надо сказать, что в вечно пустом коридоре "случайно" стали прохаживаться чиновники различного класса "со всем почтением и засвидетельствованием", пока приставленный к кабинету и лично к адмиралу грозный унтер-городовой, со всей грубостью и значимостью своего положения, не нагнал этот явный подхалимаж.
Приглашения на званые вечера столичный гость вежливо игнорировал, и даже не был замечен в ресторациях, предпочитая столоваться у четы Бюнтинг, благо дом губернатора стоял рядом со зданиями губернской администрации.