Пилар подошла к нему с рюкзаком.
— Теперь крепко, — сказала она. — Эти гранаты очень хорошие, они не подведут.
— Ну, как ты, женщина?
Она взглянула на него, покачала головой и улыбнулась. Он подумал: интересно, что это за улыбка — только внешняя или нет? На вид она была настоящая.
— Хорошо, — сказала она. — Deritro de la gravedad. — Потом спросила, присев рядом с ним на корточки: — А что ты сам думаешь теперь, когда уже началось?
— Думаю, что нас мало, — быстро ответил ей Роберт Джордан.
— Я тоже, — сказала она. — Нас очень мало. — Потом сказала, опять только ему одному: — Мария и сама управится с лошадьми. Мне там нечего делать. Мы их стреножим. Это кавалерийские лошади, они стрельбы не испугаются. Я пойду к нижнему посту и сделаю все, что должен был сделать Пабло. Так у тебя будет одним человеком больше.
— Хорошо, — сказал он. — Я так и думал, что ты попросишься туда.
— Слушай, Inglés, — сказала Пилар, пристально глядя на него. — Ты не тревожься. Все будет хорошо. Помни, ведь они ничего такого не ждут.
— Да, — сказал Роберт Джордан.
— И вот еще что, Inglés, — сказала Пилар так тихо, как только позволял ей ее хриплый голос. — Что я там тебе говорила про твою руку…
— Что такое про мою руку? — сердито перебил он.
— Да ты послушай. Не сердись, мальчик. Я про твою руку. Это все цыганские выдумки, это я просто так, для пущей важности. Ничего такого не было.
— Довольно об этом, — холодно сказал он.
— Нет, — сказала она голосом хриплым и нежным. — Это все мое вранье. Я не хочу, чтобы ты тревожился в день боя.
— Я не тревожусь, — сказал Роберт Джордан.
— Нет, Inglés, — сказала она. — Ты очень тревожишься, и тревожишься за правое дело. Но все будет хорошо. Для этого мы и на свет родились.
— Я не нуждаюсь в политическом комиссаре, — ответил ей Роберт Джордан.
Она опять улыбнулась приятной, искренней улыбкой, раздвинувшей ее широкие обветренные губы, и сказала:
— Я тебя очень люблю.
— Мне это ни к чему сейчас, — сказал он. — Ni tu, ni Dios[107].
— Да, — хриплым шепотом сказала Пилар. — Я знаю. Мне просто хотелось сказать тебе об этом. И не тревожься. Мы сделаем все, как надо.
— А почему бы и нет? — сказал Роберт Джордан, и кожа на его лице чуть дрогнула от слабой улыбки. — Конечно, сделаем. Все будет хорошо.
— Когда мы пойдем? — спросила Пилар.
Роберт Джордан посмотрел на часы.
— Хоть сейчас, — сказал он.
Он подал один рюкзак Ансельмо.
— Ну, как дела, старик? — спросил он.
Ансельмо достругивал последний клин по тому образцу, который дал ему Роберт Джордан. Эти клинья готовились на тот случай, если понадобятся лишние.