– Какая авантюра?! О чем ты? Я ничего не знаю! – открещивался Хандога, но его глаза говорили другое: в них смешались изумление и ужас.
– Михаил Петрович, перестаньте дурака валять. Для нас не составляет тайны, чем вы и остальная банда занимаетесь в секретном лагере под Харбином. Того, что задумали Люшков и Угаки, мы не допустим. У вас есть шанс не только остаться в живых, но и вместе с семьей вернуться на родину.
– Не верю! Сторгую вам души боевых товарищей, а вы их к стенке, а потом и меня.
– Михаил Петрович, вот только не надо сгущать краски.
– Я сгущаю краски? Спросите у своего Люшкова, он вам расскажет, как ваша хваленая советская власть тысячами пускает в расход тех, кто за нее глотку драл.
– Нашли, кому верить.
– А кому же еще? Как-никак, а целый генерал.
– Сволочей везде хватает.
– Это не аргумент.
Ответ Хандоги и его позиция вынудили Дервиша искать к нему другие подходы. Он решил вернуться к прошлому, которое сделало их непримиримыми противниками, где мог находиться ключ сердцу Хандоги, и спросил:
– Михаил Петрович, а вы не задумывались над тем, почему большевики так легко смахнули в тартарары трехсотлетнюю монархию Романовых, а потом в тяжелейшей войне наголову разбили иностранных интервентов из 14-ти стран Антанты?
Вопрос озадачил Хандогу. Подумав, он ответил:
– Вы воспользовались ситуацией! Вы воспользовались невежеством народа, и он поддался на ваши демагогические лозунги!
– У Деникина, Колчака и всех остальных спасителей России лозунгов тоже хватало. А народ пошел за нами – большевиками, потому что за нами была правда.
– Страх перед красным террором, вот что им двигало.
– Террор? Ну, это, право, смешно. Народ пошел за нами не из-за страха. Мы освободили рабочего человека от эксплуатации, а крестьянину дали землю.
– Вы, вы обманули народ! – упрямо твердил Хандога. – Вы сговорились с германцем! Вы нанесли подлый удар в спину великой империи. Вы, большевики, забрали у меня все! Изуродовали всю мою жизнь! Заставили побираться на китайской помойке! А теперь хотите заставить предать тех, с кем я шел в атаку, кто делился со мной последним сухарем? Нет и еще раз нет! Лучше сразу убейте!
– Вот только не надо громких слов! – не поддался эмоциям Дервиш. Он сохранял ровный тон и, надеясь достучаться до разума Хандоги, предложил: – И все-таки, Михаил Петрович, задумайтесь: как так получилось, что народ, оболваненный армией попов, брошенный самодержавием гнить в окопах бессмысленной войны, нашел в себе силы не только вышвырнуть на свалку истории помазанника Божьего, но и вместе с нами – большевиками – выстоять в войне со всем остальным миром?