Об отъезде Вождя в отпуск и месте его проведения помимо членов политбюро ЦК ВКП(б), руководства НКВД знал только узкий круг лиц. Более того, далеко не всем из них было известно, на какой именно из госдач он остановится. В тот день Москву одновременно покинули два спецпоезда. Они двигались по разным маршрутам. Один из них, в котором ехал Вождь, исчез после станции Воронеж. Он будто растворился в воздухе. Другой продолжал движение и после полудня 15 сентября прибыл к месту назначения.
Сиплый гудок локомотива нарушил вязкую тишину полустанка. Жалобно пискнула въездная стрелка. Взвизгнула давно не смазанными петлями дверь в зале ожидания и на перрон стремительно вышли четверо начальственного вида военных. Среди них выделялся богатырского вида старший майор государственной безопасности. Он бросил взгляд по сторонам, задержал на двоих железнодорожных рабочих, возившихся на выходной стрелке, оглянулся на старшего лейтенанта – коменданта особого участка пути, нервно переминавшегося с ноги на ногу, то был его первый выход к литерному, и через плечо бросил:
– Старлей, это твои чучела крутятся на стрелке?
Комендант замотал головой. Старший майор вперился ледяным взглядом в начальника станции. У того с лица схлынула кровь и, запинаясь, он пролепетал:
– Э-э… они обеспечивают блокировку со стороны…
– Какая, на хрен, блокировка?! Убрать к чертовой матери!
Комендант и начальник станции топтались на месте и не могли понять, кому из них адресовалась команда. Старший майор яростно свергнул глазами и прорычал:
– Я не ясно сказал?! Старлей, ноги в руки и бегом! Чтоб через минуту их не было!
– Есть! – срывающимся голосом ответил комендант и бросился к рабочим.
– Балбесы! Идиоты!! – выругался старший майор и сосредоточил внимание на поезде.
Под его бронированной махиной на разные голоса попискивали шпалы. Поезд миновал семафор, машинист плавно погасил скорость. И когда первый вагон поравнялся с группой встречающих, старший майор госбезопасности и его окружение подобрались и зашарили взглядами по окнам, пытаясь разглядеть того, ради которого были приняты беспрецедентные меры безопасности. Но за плотно задернутыми шторками трудно было что-то увидеть, и они засуетились. Засуетилась и бригада на локомотиве. Из окна высунулся помощник машиниста, впился взглядом в железнодорожное полотно и через мгновение воскликнул:
– Петрович, десять метров до контрольной точки!
– Понял, – ответил машинист, до отказа утопил рычаг тормоза, и передние колеса локомотива остановились на красной черте. Клубы пара окутали первые вагоны и когда рассеялись, то во втором, отличавшемся от других усиленными амортизационными подвесками, бесшумно открылась дверь. В проеме возник затянутый в ремни офицер. Бросив по сторонам цепкий, оценивающий взгляд, он скинул с плеча автомат, взял на изготовку и спрыгнул на землю. Вслед за ним, как по команде, распахнулись двери соседних вагонов, и из них горохом посыпалась охрана. Крепко сбитые, похожие друг на друга спортивными фигурами и лицами, на которых, казалось, навсегда застыло выражение холодного сфинкса, они образовали живую цепь от спецвагона до перрона и дальше к стоянке. Там тоже произошло движение – водители заняли места в машинах, старший майор госбезопасности и остальные встречающие разгладили складки под ремнем и подались вперед. Весь их вид и выражение глаз говорили: мы готовы отдать свои жизни, чтобы защитить земного Бога.