Овидайя опустил подзорную трубу и принялся наблюдать за действиями корсаров. Оба судна, шедших наперехват, развернулись и, сделав петлю, стали возвращаться на один уровень с флагманским кораблем Бара. Было совершенно очевидно, что пираты хоть и отстали, однако убираться восвояси не спешили, чего стоило ожидать при превосходстве голландцев. Он поглядел на Янсена, стоявшего рядом со штурманом. Взгляды их встретились, и Овидайя понял, что датчанин пришел к тем же выводам, что и он. Дюнкеркские корсары и корабли Голландской Ост-Индской компании взяли «Любовь» в клещи. Он обернулся к Ханне, глядевшей на него с недоумением:
– Иди на ванты.
– Что? Но почему?
– Притворись, что ты юнга.
Прошло мгновение, прежде чем она поняла:
– Это не наши спасители.
– Нет, а теперь сделай это. Пожалуйста.
– Овидайя, я хочу остаться с тобой, что бы ни…
– Ханна, пожалуйста!
Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Овидайя не думал, что она послушается его, однако вместо того, чтобы сдвинуть свои темные брови и начать ругаться, она лишь кивнула, а затем повернулась и принялась подниматься по такелажу. С каменным лицом ученый пересек палубу и поднялся к Янсену. Тот поглядел на него со смесью интереса и пренебрежения.
– Мистер Янсен, кажется, вы были правы с самого начала.
Капитан кивнул и выплюнул кусок жевательного табака:
– Да! Чума побери Голландскую Ост-Индскую компанию!
– Что посоветуете?
– Нам не уйти, мистер Челон. Мы можем спустить паруса или сражаться.
– Вы имеете в виду, погибнуть.
– Lever duad üs slav[107], как говорят у нас.
Овидайя кивнул:
– Возможно, я даже согласен с вами. Но мы не имеем права принимать решение за всех на борту.
Он увидел, как Янсен сжал губы. Рука Овидайи опустилась на рукоять его меча и сжала ее так крепко, что побелели костяшки пальцев. Капитан шумно вздохнул, а затем крикнул:
– Боцман! Опустить паруса. Поднять белый флаг!
* * *
К «Коронованной любви» приблизились две гребные лодки, одна с запада, другая с востока. В первой сидели двое мужчин в форме, в руке каждый из них держал шляпу с перьями. Один из них был великан. По оценке Овидайи, рост его достигал шести с половиной футов, если не семи. Второй мужчина был значительно ниже и одет в камзол мушкетера. Изуродованное шрамами лицо Овидайя видел в Смирне и узнал бы его всегда.
Во второй гребной лодке сидел всего один мужчина. Он не был солдатом, но тоже одет в форму – форму голландского купца. Пит Конрадссоон де Греббер стал еще толще, чем был во время их последней встречи. И по-прежнему похож на личинку, укутанную в черный дамаст.