И все же этот человек смотрел на него совершенно без страха, в отличие от гугенота, оказавшегося сплошным комком нервов, от которого нечего было и ждать разумного ответа. Челон даже показался Полиньяку чем-то ужасно довольным, что озадачило мушкетера.
– Вам есть что сказать в свою защиту, месье? – спросил Полиньяк, глядя на лист бумаги.
– А в чем меня обвиняют, капитан?
Полиньяк почувствовал, как в душе закипает гнев. Какая наглость!
– Вам это известно лучше, чем мне. Но, если уж вам угодно: различные заговоры против его величества, а именно похищение его сына, Луи де Бурбона, графа Вермандуа, адмирала Франции. Сопротивление чиновникам его величества, убийство нескольких солдат его величества…
– Я никого не убивал.
– Вы были предводителем шайки, хоть клинком и взмахнул другой человек. Кроме того, различные заговоры против английской короны, которые расследует его величество по просьбе и желанию его кузена, истинного короля Якова II, до тех пор пока узурпатор Вильгельм не будет свергнут.
Овидайя ничего не сказал, однако по его слабой улыбке Полиньяк понял, что утверждение о том, что кто-то сумеет отнять английскую корону у принца Оранского, кажется собеседнику весьма абсурдным. Что ж, по крайней мере в этом отношении они с англичанином придерживались одного мнения. Хотя официально он, конечно же, ни за что бы этого не признал.
– То есть я участвовал в заговоре против Якова II?
– Не притворяйтесь невинной овечкой!
– Месье, я готов признаться во многом. Но зачем мне интриговать против короля Якова? В конце концов, я католик.
– Вы кто?
– Католик. Примат папы римского, Марии, Филиокве. Думаю, вы слыхали о подобном.
Раздался весьма громкий треск, когда перо, которое сжимал в правой руке Полиньяк, сломалось. Отбросив его в сторону, мушкетер взял новое, снова сел и подчеркнуто спокойным голосом произнес:
– Не наглейте. Хотя эшафот вам гарантирован, это еще не означает, что я не могу допрашивать вас более сурово, нежели до сих пор.
Он вызывающе поглядел на Челона, однако тот продолжал молчать. Полиньяк сделал себе пометку. Он не знал, что этот Челон – католик. Россиньоль даже подчеркивал в разговорах с ним, что этот человек – протестант и диссидент. Мушкетер продолжал:
– Вернемся к Джеймсу Английскому. Вы финансировали направленное против него восстание Монмута.
Челон удивленно уставился на него, а затем ответил:
– Я… что ж, если и так, то совершенно случайно.
– Случайно? И я должен в это поверить?
– Капитан, вы же умный человек. Вы охотитесь на меня вот уже… кстати, сколько?
– Более шести месяцев.