– Какое обворожительное создание! – заметил я, поворачиваясь к Уильяму Перси.
– Карета государственного секретаря Уорнера, – ответил он, – хотя на дверце нет его герба. Она едет из Витрополя, а лицо в окне, клянусь жизнью, немного напоминает мое собственное. Подозреваю, что моего августейшего зятя ждет неожиданность. Впрочем, Тауншенд, думаю, нам стоит держать язык за зубами. Я ждал такого исхода, когда услышал, что Уорнер едет в Витрополь. Однако у нас с моей блистательной сестрицей нечто вроде договоренности: мы стараемся иметь как можно меньше общего, так что я не обязан тревожиться о ее благополучии. Счастливо оставаться, мистер Тауншенд, сюда идут мои сослуживцы, а я предпочел бы обойтись без их компании.
Мы расстались на мосту, и каждый отправился своим путем. Прохладный вечерний воздух, чистая тьма небес, отражение луны и звезд в Гвадиме и звуки летящих с улиц военных мелодий наполнили меня сладостными, хоть и смутными воспоминаниями о Западе. В памяти возникли обрывки старых забытых песен – песен, читанных мною в матушкиных сборниках романсов, которые, я знаю, маркиз Доуро пел баронессе Гордон в далеком и мрачном Глен-Авоне:
Старая церковь пути стережет,
Виден обломок креста.
Хор не поет, не читает чтец,
Исповедальня пуста.
Статуя Девы в темном углу,
Ни одна не горит свеча.
Ночью божественный лик сквозь мглу
Сияет в лунных лучах.
Решилась Мария в эту ночь
Смиренно припасть в мольбе
К тому, кто отчаянным может помочь,
Отец небесный, к Тебе!
О горестной безнадежной любви
Рыдала до хрипоты.
Царица небесная, благослови,
Ужель не сжалишься Ты,
Когда среди колдовской тиши
Пред ликом Твоим Святым
С мукой из сердца рвутся слова
О том, кто так сильно любим?
Умри, Мария, в месте святом:
Милый вернется, любя;
Скорбя об утраченной, вотще
Вернуть захочет тебя!
Живущую в мире тоски и слез,
Пречистая, не покинь!
Чу! Ветер под сводом прошелестел:
Дева, ступай! Аминь.
В тихое озеро церковь глядит,
Чиста и недвижна вода;
Мария думает, как хорошо
Под ней уснуть навсегда.
Тихая церковь и крест святой
Видят с брега одни
Новую жертву на алтаре,
Чистую, как они!
Случилось так, что во тьме ночной
Черный Генри скакал домой.
Внезапно вспомнил о прежней любви,
О невесте вспомнил с тоской.
Черный Генри видит знакомый дом,
Там сумрак и тишина;
В полуночный час, во мраке ночном
Куда же ушла она?
Черный Генри к святому месту спешит,
Чтобы развеять страх.
Но тишина нерушимо царит
В увитых плющом стенах.
Круги разошлись по глади вод,
Хоть ветер давно утих.
Лишь изредка пузырек всплывет
Меж лилий водяных.
Там, в зачарованной глубине,
Мария дремлет на дне!