– Меня эти строки наполняют ликованием, – промолвила она, не замечая, что от волнения говорит вслух, – но мой отец… как больно о нем думать! Что ему делать? Как избежать лавины, которая вот-вот на него обрушится? Он окружен предателями – друзья лживы, а враги так свирепы, так неистовы! Конституционалисты все против него, ангрийцы, словно лютые звери, алчут его крови. И они наступают, ведомые Заморной! Человеком, которого он отправил в изгнание, воином, которого принудил к бездействию в середине стремительной карьеры, королем, которого оторвал от милой страны в те самые дни, когда ее землю топтал захватчик. А ведь Адриан такой мстительный! Мне страшно представить его бескровное лицо и оттопыренную губу, когда он увидит моего отца.
А в этой буре побед и мщения ему некогда вспомнить обо мне. Я не могу к нему пробиться, а если бы и могла – разве он станет слушать мои уговоры? И с ним эти гордецы – Уорнер и Энара, Хартфорд и Арундел. Всех их мой отец уязвил в самое сердце насмешками и презрением. Благородные в мирное время, на войне они – кровожадные псы. Они ненавидят Нортенгерленда – о, как они мечтают впиться в него клыками! Как они будут подогревать герцогский гнев, его жажду мщения, которая, видит Бог, не нуждается в том, чтобы ее распаляли. О, как страшен он, как грозен в минуты ярости. Я легко могу вообразить его лицо, белое и суровое, его взор, такой неумолимо-властный, будто этот человек вовсе не умеет улыбаться, такой бдительный, мгновенно подмечающий каждое упущение и готовый безжалостно карать.
Но я слышу шаги. Это отец! Спрячу газеты, ему их сейчас лучше не видеть.
Она едва успела сунуть газеты в ящик секретера, как дверь отворилась, однако вошел не граф Нортенгерлендский. Вошла дама: маленького роста, в розовом шелке с пелериной из брюссельского кружева, дорогого и тонкого, словно паутинка.
Дама всплеснула руками и неистовым движением отбросила назад смоляно-черные кудри.
– Все кончено! – вскричала она. – Все кончено! Мы разбиты, раздавлены, в цепях! Я вижу вокруг эшафоты. Чувствую острое лезвие. Слышу, как льется кровь. О! Перси! Но погодите, кто это? Какое чудовищное сходство!.. Должно быть… Это его дочь!
Маленькая дама, изящная и бешеная, словно дикая кошка, замерла, устремив черные глаза на мисс Перси. При этом она дрожала всем телом, а на губах даже выступила пена.
– Вы! – заорала она пронзительно. – Вы! Я вас знаю! Не правда ли, славные известия? Ваш любовничек наступает. Что ж, продайте отца! Назначьте цену, выменяйте у Заморны столько-то месяцев его любви. Женой он вас больше не возьмет, но, может быть, вы еще сгодитесь ему в качестве содержанки.