Я мстительно прищурилась и одернула форменную юбку. Ничего, я им все припомню, не будь я домовой!
К слову, домовой – это не раса, а должность. Надзираю за порядком и соблюдением правил добрососедства в нескольких десятках домов.
– Благодарю, домовой Стравински. В ваших услугах я более не нуждаюсь, – рассеянно бросил следователь, заставляя зомби открыть рот. И что он там ищет?!
Но приказ прозвучал недвусмысленно, пришлось убираться восвояси. Прощай, премия! Прощай, подарок бабуле. А я так хотела преподнести ей новую пепельницу… уже и череп почти выпросила!
Старой служили останки моего непутевого папаши, но это уже совсем другая история…
Проснулась я рано. Точнее, с огромным трудом разлепила глаза под аккомпанемент доносящегося с первого этажа пения и грохота кастрюль.
Я нащупала на столике будильник, всмотрелась в расплывающийся циферблат… и со стоном уронила голову на подушку. Полвосьмого! Придушу сестренку!
Спать дальше под фальшивые завывания снизу я не могла, так что пришлось находить на ощупь халат и спускаться вниз.
– Роза! – окликнула я улыбающуюся брюнетку, которая в темпе вальса порхала вокруг дымящегося котла, по одному бросая в него какие-то подозрительные косточки. – Сколько можно тебя просить! Не устраивай шабаши по утрам, а?
– Ой. – Роза (точнее, Розамунда, но это имя она терпеть не могла) прикрыла ладошкой ротик и выронила кости в котел. Плюхнуло, плеснуло ядовито-розовым, и завоняло тухлятиной. – Ну вот! Ты все испортила!
Прекрасные глаза Розы набухли слезами.
Я махнула рукой – все равно ее не переделаешь, неисправимый жаворонок! – и принялась варить себе кофе. Запах мне не мешал – и не к такому привыкла. В лежбищах упырей вонь похлеще, а я к ней еще на стажировке принюхалась.
Роза надулась, но я не собиралась каяться. Просила же – до девяти никакого волшебства!
– Ну у меня вдохновение! – чуть виновато объяснила она, распахивая форточку. – Ты же знаешь! Нам вчера задали такую скучищу! А я подумала, что можно кое-что подправить… и вот!
Она кивнула на «присмиревшее» зелье, которое теперь источало шоколадный аромат и выглядело подозрительно розовым, как клубнично-сливочный мусс.
– Ага, – кивнула я, переставляя турку на подставку. – И почему-то обязательно утром!
– Ну-у… – Она опустила долу дивные зеленые очи и попыталась изобразить сущую невинность.
Мужчины верили. Я же знала сестренку (если быть точной – единоутробную сестру) все ее семнадцать лет, а потому иллюзий не питала. Увлекающаяся она натура, в отличие от меня. Хотя мне и лет побольше – двадцать пять недавно стукнуло.