«Ну, знаешь, приятель, это нечестно, — запротестовал «Оскар». — На космической станции N 2 компас ни к чему, а о путешествии на Луну меня как-то не предупреждали».
Тогда я сказала вслух;
— Понимаешь, какое дело, Крошка. Мой, скафандр сделан для монтажа орбитальной станции. А на кой там компас? А о путешествии на Луну меня как-то не предупреждали.
— Не плакать же по этому поводу. Можешь ориентироваться по Земле.
— А твоим компасом воспользоваться нельзя?
— Вот глупый! Он же вделан в шлем. А ну-ка, одну минуточку! — Она повернулась лицом к Земле, кивая шлемом. Потом снова приблизилась ко мне. — Земля прямо на северо-восток. Значит, курс проходит на пятьдесят три градуса влево. Постарайся определиться. Земля, к твоему сведению, считается за два градуса.
— Я это знал, когда тебя еще на свете не было.
— Не сомневаюсь. Некоторым без форы никогда не отравиться.
— Тоже мне, умница нашлась!
— Ты первый нагрубил.
— Ладно, Крошка, извини! Оставим ссоры на потом. Я тебе дам фору на два укуса.
— Не нуждаюсь. А ты еще не знаешь, с кем связался. Ты и представления не имеешь, какая я противная.
— Уже имею.
— Детки! Детки!
— Извини, Крошка.
— И ты извини. Просто я нервничаю. Хоть бы дойти скорее!
— Хорошо бы! Дай-ка мне определиться по курсу. — Я начал отсчитывать градусы, приняв Землю за ориентир. — Крошка! Видишь вон тот острый пик? У которого вроде как подбородок выдается? Наш курс — на него,
— Дай-ка проверить, — она взглянула на компас, потом приблизила свой шлем к моему. — Молодец, Кип. Ошибся всего на три градуса вправо.
— Что, двинем? — гордо спросил я.
— Двинемся. Пройдем перевал, потом возьмем на запад, к станции Томба.
Десять миль, отделяющие нас от гор, мы прошагали довольно быстро. По Луне ходить нетрудно, если, конечно, попалось ровное место и вы научились сохранять равновесие. Крошка все наращивала и наращивала темп, пока мы не полетели длинными низкими прыжками, как страусы, и, скажу я вам, двигаться быстрее оказалось легче, чем медленней. Когда я как следует приноровился, единственной проблемой осталась возможность приземлиться на острый камень или в какую-нибудь яму или споткнуться.
Порвать скафандр я не боялся, я верил в прочность «Оскара». Но, упади я на спину, Мэмми придется туго.
Беспокоили меня и мысли о Крошке. По прочности ее дешевый костюм для туристических прогулок не шел с «Оскаром» ни в какое сравнение. О взрывной декомпрессии я читал так много, что никоим образом не желал увидеть ее наяву, тем более на примере маленькой девочки. Но предупредить ее по радио я не осмелился, хотя мы, весьма вероятно, уже были экранированы от Червелицего, а дернуть за веревку я тоже боялся — девочка могла упасть.