— Тогда приходи, когда все как следует проанализируешь. Спокойной ночи.
Анализировал я целую неделю. И начал понимать, что отец прав. Все эти наши программы, «жизнь в семье» и прочее — просто чепуха. Да что могут знать дети о том, как строить жизнь семьи? И что может об этом знать наша мисс Фингли, незамужняя и бездетная? Наш класс единогласно постановил, что каждому ребенку должны быть предоставлены отдельная комната и денежное содержание, «чтобы он мог научиться распоряжаться деньгами». Здорово придумано, конечно, но как быть семье Квинланов? Если у них пять комнат на девять детей? Нет, хватит дурака валять.
Коммерческая арифметика была не то чтобы глупой, но бесполезной тратой времени. Весь учебник я прочитал за первую неделю, а потом просто скучал.
Отец переключил мое внимание на занятия алгеброй, испанским, общими науками, английской грамматикой и стилистикой. От прежней программы остался лишь спорт.
Я приналег на учебу, потому что отец подкинул мне гору книг и сказал:
— Вот чем тебе пришлось бы заниматься, учись ты в нормальной школе, а не в детском саду для переростков. Если усвоишь то, что здесь написано, то, может, и выдержишь приемные экзамены.
После этого он оставил меня в покое. Он и вправду считал, что выбор только за мной. Я зарылся в книги — они оказались трудными, не то что облегченная жвачка, которой нас пичкали в школе.
Если кто думает, что самостоятельно учить латынь дело легкое, пусть попробует сам,
Я пал духом и чуть было не сдался, но потом разозлился и начал вгрызаться в учебу. Спустя некоторое время я заметил, что занятия латынью облегчают изучение испанского, и наоборот. Когда мисс Эрнандес, наша «испанка», узнала, что я изучаю латынь, она начала заниматься со мной. Я не только прочел всего Вергилия, но и стал говорить по-испански как мексиканец,
Курс математики, предлагаемый нашей школой, ограничивался алгеброй и Евклидовой геометрией. Я самостоятельно приступил к усиленному изучению этих предметов и тригонометрии, и, конечно, вполне мог бы ограничиться уровнем, потребным для сдачи вступительных экзаменов, но математика хуже семечек!
Аналитическая геометрия кажется сплошной абракадаброй, пока не начнешь в ней разбираться. Но потом, если знаешь алгебру, ты вдруг прозреваешь и не можешь оторваться от книги, пока не проглотишь последний лист. Одно удовольствие!
Я заинтересовался электроникой, теорией электроцепей и векторным анализом. Из всех точных наук наша школа предлагала только «общий курс», такой «общий», что дальше некуда. Где-то на уровне «воскресного приложения». Но когда вчитываешься в химию и физику, появляется сильное желание попробовать все своими руками. Сарай был отдан в мое полное распоряжение, и я оборудовал в нем химическую лабораторию, темную комнату, верстаки, На некоторое время, — радиостанцию. Мама, правда, немножко понервничала, когда однажды от взрыва вылетели стекла и сарай загорелся — да и пожар-то был пустяковый, — но папа отнесся к происшествию спокойней. Он всего-навсего предложил мне впредь не изготовлять взрывчатку в домике из сборных щитов.