Помимо всего прочего, она еще и сохло достаточно быстро, так что в скором времени я не только отмылась и отчистилась, но и успела одеться. Предварительно посетовав на дырявые штаны и приведя рукава у рубахи в более или менее приемлемый вид. То есть, попросту их отрезав, чтобы не пугали случайных прохожих.
Не бог весть что получилось, конечно, но я хотя бы на пугало перестала смахивать.
Потом я задумалась на тем, как привести в порядок волосы, и очень вовремя вспомнила, что одна из моих заколок имеет достаточно длинные зубчики, так что вполне могла бы сойти за гребешок. Вот только за ней надо быстро возвращаться на опушку, но чего только не сделает женщина для того, чтобы выглядеть красивой?
Усмехнувшись этим мыслям, я все-таки обрезала штаны до колен, чтобы не щеголять жжеными дырами, оставшимися от присосок убитой пиявки, неторопливо вернулась в лагерь и, забрав сверток с остатками платья, снова направилась к озеру. Неповрежденной ткани, правда, было совсем немного, но ее тоже следовало бы хорошенько почистить. Вдруг еще пригодится?
Недолго думая, я вытряхнула из кулька свои побрякушки и, развернув изрядно подпорченный подол, добросовестно его прополоскала. А когда отжала и повернулась, чтобы выйти, озадаченно замерла, внезапно обнаружив, что на мои скудные пожитки решил кто-то покуситься.
Не сказать, правда, что обиженный росточком, доходящий мне примерно до груди и худой, как скелет, дедок с длинной бородой представлял какую-то угрозу. Но согласитесь — после недавнего ощущения полнейшей идиллии вдруг увидеть, что некто в драных обносках по-хозяйски роется в твоих вещах, не слишком-то приятно. И ладно, если бы он цапнул, скажем, обрезки моих штанов или никому не нужные рукава, без которых я сейчас сама смотрелась, как босячка из припортовых районов… черт, я даже простила бы ему украденные сережки с бриллиантами или золотые шпильки! Но этот гад захапал тот самый гребешок, на который я так рассчитывала, и, судя по тому, какая блаженная улыбка расползлась на его сморщенной физиономии, примеривал он его в качестве этакой короны совершенно осмысленно!
— Дедуля… — ласково позвала я, скручивая остатки подола в подобие хлыста. — А тебе никогда не говорили, что брать чужие вещи нехорошо?
Услышав мой голос, наглый старикашка живо поднял голову и осклабился.
— А я не чужое беру! — заявил он, гордо подбоченившись и выпятив вперед тощую грудь.
Медленно выходя из воды, я недобро улыбнулась.
— Да ну?
— А то ж! — бодро закивал дедок, проворно пряча украденную заколку за спину. — Ты в моем озере купалась? Купалась. Илу в нем намутила? Намутила. Рыбу мне всю распугала? Распугала. Так и расплачивайся теперя, как положено!