Он изучал расписание движения пароходов и грузовиков, напоминая себе, что шанс может представиться в любой момент. Внимательно следя за происходящим вокруг, он вспоминал, как все получилось в Измире. Тогда он смог.
Возможность уехать возникла неожиданно, когда ничто этого не предвещало.
Салим перелез через ограду и начал подбираться к грузовикам. Он залег за контейнерами и вдруг услышал, как еще один грузовик подъехал и остановился, выпустив густое облако черного дыма. Здоровенный водитель с волосатыми руками вышел из кабины и открыл дверцу фургона. Салим припал к земле, затаив дыхание.
А дальше все произошло очень быстро. Одна судьбоносная секунда – и все завертелось. У водителя пронзительно затрезвонил телефон. Он, отойдя на несколько шагов, поздоровался и ласково с кем-то заговорил. Салим, который был немного дальше, чем в двух метрах от грузовика, замер, глядя, как водитель, не отрывая телефон от уха, подносит к губам банку с газировкой и постепенно отдаляется от фургона.
Салим не стал задумываться. А если бы задумался, то никогда бы не выбрался из этой дыры! Он подскочил к фургону и открыл дверцу достаточно широко, чтобы протиснулось его худое тело.
В фургоне плотно стояли ящики. Салим пошарил вокруг себя, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Снаружи было тихо. По крайней мере – пока. Он проскользнул между двумя рядами ящиков и прижался к полу, чуть подвинув один из рядов, чтобы загородиться. Напрягшись, он затаился.
По спине стекали струйки пота.
Он тогда не вспоминал о матери, Самире и Азизе. Если бы в тот момент он подумал о том, как хочет снова оказаться рядом с ними, чтобы они обняли его, чтобы при виде его у них засветились глаза, то почти наверняка сорвался бы и все испортил. Он сосредоточился на грузовике, водителе и на том, чтобы сидеть как можно тише.
Голос водителя зазвучал ближе. Он подошел к фургону, все еще разговаривая по телефону. Салим прижал подбородок к груди и подобрал под себя ноги, стараясь стать как можно меньше.
Задняя дверца приоткрылась. Внутрь проникло чуть больше света. Салим затаил дыхание. Водитель открыл один из ящиков, покопался в нем и снова захлопнул дверцу. Звякнули стеклянные бутылки. Водитель засмеялся, не прерывая разговора, который так кстати отвлек его. Дверца скользнула на свое место и защелкнулась.
Стало темно.
Он был в фургоне один.
Он смог перевести дух.
Ферейба
45
Я уезжала из Афганистана с тремя детьми. Они держались за меня. А сейчас я держу за руку дочь. Мы с Самирой не можем смотреть друг на друга, но и расстаться не можем. Передо мной стоит стаканчик холодного черного чая, а еще на столике лежат какие-то журналы и коробка салфеток. Я не могу заставить себя сделать хотя бы глоток, пока мы ждем. В потрепанных журналах – фотографии улыбающихся людей, даже близко не похожих на меня. Они ничего не знают о моей жизни. Остается лишь коробка с салфетками. Одна салфетка высовывается наружу, словно предлагая себя мне.