Боясь подавиться, я тщательно пережевывала еду. Кто знает, чего захочется Аллаху.
Я размышляла о том, слышал ли эту новость мой сосед. От воспоминания о нем мои мысли приняли совсем другое направление. Теперь я думала о значении его слов. Зачем он послал их в небеса?
Я боролась с желанием выскочить из дома, убежать в сад и позвать его, чтобы он объяснил, что случилось.
Следовало подождать.
После смерти матери я жила с уверенностью, что вокруг меня кипит жизнь, а мое существование никак не влияет на мир. Но это, возможно, было не так.
Через два дня в наш дом вернулся покой. Сестры смирились с тем, что мне нечего сказать о смерти этого мальчика. Кокогуль пришлось распрощаться с надеждами на величие нашей семьи. Падар-джан отправился к аге Фирузу выразить соболезнования. Вряд ли эти двое отцов могли себе представить такой повод для встречи. Я, полностью опустошенная, начала стирать и обнаружила, что не взяла мыло. По пути за мылом я вспомнила, что нужно замариновать мясо, а через несколько часов наткнулась на заброшенную стирку…
У меня разрывалась душа. Я побрела в сад. Каждый шаг казался нарушением границ. Ветви, которые когда-то раскрывались навстречу мне, как распростертые объятия, теперь словно бы указывали на меня, обвиняя: они видели, что я совершила.
Я кашлянула.
– Салам, – вкрадчиво поздоровался он.
– Я не знала, застану ли тебя здесь.
– Хорошо, что это ты, – весело сказал он, – а то мало ли кто мог прийти.
Радость в его голосе казалась святотатством.
– Ты не слышал последние новости? – прошептала я.
– Новости? Какие? – Теперь он говорил серьезным тоном.
– Про того мальчика. Ты правда не знаешь?
– Что произошло? Ты взволнована?
– Он умер, да простит Бог его душу.
– Как? Ты шутишь, Ферейба? – прошептал он в ответ.
Меня удивила горечь в его голосе.
– Такими вещами не шутят, – ответила я и выпалила все, о чем мне хотелось кричать с тех пор, как эту новость принесла Кокогуль, – все так и есть, он умер, и похоже на то, что мы молились об этом, но ведь все было не так, правда? Чего мы просили? Какой грех совершили?
– Тише, – предупредил он, – что же, значит, это правда. Конечно, мы ни о чем таком не молились. Не говори глупостей. Расскажи, как это случилось.
Я пересказала все, что слышала от Кокогуль. Я столько раз перебирала все эти события в голове, что почти воочию представляла себе последние часы его жизни. Я описала, как он задыхался, хватаясь за грудь, как пылала его кожа, а внутри бушевала буря, прорываясь через горло.
– Ферейба-джан, послушай меня. Новость ужасная, и я знаю, что все это может выглядеть странным, учитывая наш разговор, но поверь, я не хотел причинить ему зла. Это была молитва, а не проклятие. Не в нашей власти было влиять на события.