– Это – последнее, – сказала я, неохотно снимая золотое колечко с бирюзой, – свадебный подарок покойной свекрови, да хранит Аллах ее душу! Мне остается лишь молиться о том, чтобы прокормить детей.
– Милость Божья безгранична, сестра, – ответил водитель, взглянув на камешек, прежде чем засунуть колечко в карман куртки, – твои дети не будут голодать.
Когда мы покинули городские окрестности, дорога стала намного хуже. Когда фургон на секунду останавливался, у нас всех замирало дыхание. Я держала Салима за руку.
– Мы у границы, – объявил водитель, – охраняемый пропускной путь – в десяти километрах в ту сторону. А есть горная тропа. Я поведу вас по ней. Это нелегко, но до вас многие там проходили. Следите за детьми, и пусть они ведут себя тихо. Смотрите под ноги. Тропа каменистая, много змей и скорпионов. Я пойду впереди с фонариков. Ориентируйтесь по свету.
Салим и Самира прижались ко мне, напуганные этим предупреждением. Я чувствовала на шее под паранджой горячее частое дыхание Азиза, словно даже он разволновался.
Мы осторожно ступали, ориентируясь по желтому огоньку фонарика вдалеке. Услышав шипение, я подталкивала детей вперед, не произнося ни слова. Не было нужды говорить вслух о том, чего они и так боялись. Несколько часов мы, спотыкаясь, пробирались в темноте, падая, разбивая колени. У нас подворачивались ноги. Как и другие женщины, я откинула паранджу назад. Азиза я завернула в длинную пеленку, привязав ее концы к себе, Салима и Самиру держала за руки. Мы изо всех сил старались ступать осторожно.
Рука Самиры выскользнула из моей, и я услышала вскрик.
– Самира! Что случилось? Ты где? – Я изо всех сил вглядывалась во мрак.
– Мадар, она упала, – спокойно объяснил Салим, – я держу ее за руку.
Даже когда у Самиры подвернулась лодыжка, он вовремя отреагировал.
Самира тихонько хныкала в темноте.
– Солнышко, ты можешь встать? – спросила я, понимая, что остальные идут дальше.
– Поднимайте ее на ноги и идите, – прошипел водитель, – нельзя отставать.
Пощупав ее лодыжку, я наткнулась на что-то влажное и теплое и поняла, что она порезалась о камень. Я молилась о том, чтобы рана оказалась не очень серьезной. Достав из сумки с вещами платок, я перевязала Самире ногу.
Свет фонарика уже еле виднелся вдалеке. От страха у меня заколотилось сердце.
Дочка заторопилась, хотя я даже в темноте видела, как она хромает. Салим изо всех сил старался поддерживать ее, но ему приходилось и самому смотреть под ноги.
«Да простит меня Бог, что я заставляю их пройти через это», – думала я.
Примерно через час мать семейства, которое шло впереди, оступилась и упала с двухлетним ребенком на руках. Их вскрики разорвали ночную тишину.