Я обвила рукой ее талию и притянула к себе.
– Я хочу, чтобы после выставки она была твоей и Джона. Чтобы вы никогда не забывали, как сильны вместе.
– Я не могу принять ее. За нее будут готовы очень дорого заплатить; ты должна продать ее вместе с другими.
Я покачала головой.
– Она принадлежит вам. Разреши мне сделать это, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты была рядом. Эмма, пожалуйста.
Она вздохнула.
– Если ты уверена… но ты не обязана благодарить нас. Ты сделала бы то же самое, если бы произошло… – она всхлипнула, и мы крепко обнялись.
– Джон говорил, что я не хочу снова пробовать? Кажется, что-то, о чем я давно мечтала, сбылось, а потом исчезло. Я боюсь, что это снова повторится. И что, может, я не заслуживаю, чтобы моя мечта сбылась.
– Ты заслуживаешь, чтобы все твои мечты сбылись, – горячо возразила я. – Это дерьмовые времена, но мы справимся со всем плохим, поняла? Ты была моей звездой, и я постараюсь быть твоей. Ты и Джон, вы любите друг друга так сильно, и, я знаю, вы преодолеете это.
Она снова посмотрела на картину.
– Тогда я была беременна. Я была так счастлива. Все светилось внутри.
– Ты снова найдешь этот свет, обещаю.
Она улыбнулась мне:
– Ты тоже.
Я подумала о звезде, которая светила из темноты, но не была уверена, что хочу найти этот свет снова.
В Толтинге в августе, кажется, отдыхает вся Анлия. Пик туристического сезона, семьи приезжают на летний отдых ради «домашнего отдыха». Серьезные серферы дают дорогу новичкам. Если у вас свое дело, вы работаете до упаду и зарабатываете так много, как только можете. Но если вы хотите сохранить рассудок, вы избегаете крупных городов и суеты.
Я отдыхала в саду, работая над третьей картиной. Я поняла, что рисую значимых в своей жизни людей, но больше не осталось никого, кого я бы хотела изобразить. Эта выставка невероятно личная, и кажется правильным, что она должна оставаться таковой.
Я рисую кусочки своего сердца.
Я потеряла не только Лукаса, но и маму. Я бы хотела, чтобы она была частью моей жизни. Она была бы хорошим слушателем, она сама была творческим человеком.
Но мне повезло иметь в своей жизни и других людей, воплощающих образ матери. Глория и Сью – мамы Лукаса и Эммы, но они всегда были со мной.
Три сильные женщины, у каждой – своя дорога. Все три сформировали женщину, которой я являюсь и которой я хочу быть.
Без страданий не было бы силы.
Я рисую три полосы и штрихую их. Я понимаю, что они немного похожи на перья, и с волнением добавляю больше линий и закругляю концы так, чтобы они заворачивались друг вокруг друга. Я хочу показать, что моей матери больше нет. Сложно, когда ты не уверен, куда уходят люди после смерти, но эта вера есть у Глории. Часть меня хотела бы надеяться, что Лукас в прекрасном спокойном месте и смотрит сверху на меня и людей, которых любил при жизни, но я просто не знаю, верю я в это или нет. Однако моя мама была такой свободолюбивой; мне было бы приятно представлять ее где-то на небесах. Вот так приходит вдохновение, и я зарисовываю, как одно из перьев превращается в птицу. Одной кажется недостаточно, поэтому я представляю перо, качающееся на ветру и превращающееся в летящую птицу. Я останавливаюсь и смотрю на быстрый эскиз. Я могу нарисовать множество птиц, которые заполнят верх картины, летящих через удивительный закат.