Однако просто находиться рядом с Дэвидом было уже небезопасно. Кайлу влечет к нему. Она не забыла исходящий от него свежий запах озерной воды, его мокрую рубашку и шорты, облегающие фигуру. И нежный поцелуй.
Ее губы до сих пор покалывало после поцелуя, будто она прикоснулась ими к чему-то горячему.
– Я была бы очень признательна тебе, если бы ты починил стул, – сказала она. – Ты прав. Я могла встать на него, чтобы загрузить смесь в мороженицу.
Он понимающе кивнул.
– А пока ты будешь чинить стул, я попробую вытащить из мороженицы остатки смеси и приготовить мороженое со вкусом одуванчика.
Кайла обрадовалась тому, что ее голос звучит спокойно и размеренно, хотя ее сердце бешено колотилось.
Дэвид посмотрел на нее.
– Держись подальше от мороженицы, – предупредил он.
– Я собираюсь спасти мое мороженое из ее пасти, – тихо ответила Кайла и услышала, как Дэвид рассмеялся.
– Хорошо, но не делай этого до моего прихода.
Кайле следовало возразить против его желания ее контролировать. Но ей вдруг понравилось, что он о ней заботится.
– Да, сэр! – сказала она, шутливо ему салютуя. Он вдруг тепло и радостно ей улыбнулся.
– Я предпочитаю, когда ты называешь меня на французский манер Давидом, – произнес он.
Это была старая-старая шутка, еще со школьных дней. Она напоминала им о том, какими они были и, возможно, будут снова.
– Да-да, Давид, – сказала Кайла и непринужденно расхохоталась, глядя, как Дэвид пересекает лужайку между двумя домами.
Потом она повернулась и прошла к задней двери, крепко прижимая к груди Бастигала. Она ощущала, как бьется его маленькое сердечко.
Кайла чувствовала, что возродилась к жизни, и радовалась этому.
В какой-то момент на нее снова нахлынуло чувство вины. Что она делает?
Но Кайла отмахнулась от этого ощущения, решив, что уже достаточно себя обвиняла. Надо жить здесь и сейчас. Дэвид сказал: нельзя быть одновременно виноватой и счастливой. Он говорил, что страх и счастье несовместимы.
Когда в последний раз она наслаждалась моментами, которые даровала ей жизнь? Недавно, лежа под звездным небом, плавая полностью одетой в холодных и освежающих водах озера, Кайла испытывала то, чего не испытывала слишком долго. Она была счастлива.
А потом она, поддавшись искушению, поцеловала Дэвида и почувствовала себя заново родившейся.
И если грешно хотеть испытывать это чувство снова, стремиться к нему и знать, что оно неотделимо от Дэвида, значит, она станет грешницей.
Кайла пыталась быть почти святой первые двадцать с лишним лет. Отныне она будет действовать иначе.
Критически осмотрев свой гардероб, она отказалась от брюк и длинной блузки. Вместо них она надела короткие шорты и топ. Кайла уложила волосы в пучок, оставляя свободными тонкие прядки, которые обрамляли ее лицо. Она накрасила глаза, благодаря чему они приобрели изумрудный оттенок, и нанесла блеск на губы, которые стали пухлыми и глянцевыми.