Анька вытаращила на него серые влажные глаза.
— И ты так спокойно об этом говоришь!
— Потому что она жива… Я точно это знаю… Я давно бы ее разыскал, но я сам только вчера сбежал из больницы. Значит, ты не видела ее и ничего про нее не знаешь…
— Ее-то я не видела, — задумчиво сказала Анька, — но зато я видела Томку.
— Ты видела Тома?! Когда? — громко воскликнул всегда невозмутимый Максим.
— Точно не помню. Кажется, в прошлые выходные. Я увидела его случайно, из окна машины. Мы ехали на дачу к знакомым. Смотрю — несется по обочине дороги…
— Это точно был он?
— Точно — не точно! — хмыкнула по своей привычке Анька. — Да этого черта ни с кем не спутаешь. Томка это был. Язык набок, худой весь.
— Где? В каком месте? — нетерпеливо перебил ее Максим.
— На Южно-Сахалинской дороге. Где именно — не помню.
Максим слегка встряхнул Аньку за плечи — как обычно поступал с друзьями — и горячо поблагодарил.
— Молодчина! Глазастая! — сказал он. — Ну ладно, мне пора. Значит, будем развивать эту гипотезу… — загадочно закончил он.
— Какую еще гипотезу? — переспросила Анька, но Максим, махая ей рукой, уже удалялся на другую сторону улицы.
— Счастливо! — крикнул он черной, как вороненок, Аньке — и та печально кивнула.
Максим направлялся домой. Кажется, теперь он точно знал, что ему делать.
На билетные кассы Максим не возлагал особых надежд. Вряд ли, глядя на человека через крохотное окошечко, реально запомнить его лицо. И тем более узнать его потом на маленькой черно-белой фотографии. Кассирши, все как одна, махали на него руками и восклицали:
— Да Господь с вами! Тут мать-то свою в окошке не узнаешь, а вы говорите — по фотографии, да еще была ваша дамочка здесь не сегодня, а черт знает когда…
Дорога до Южно-Сахалинского аэропорта заняла у Максима целый день. Он ехал с раннего утра до поздней ночи — тем же объездным путем, что еще совсем недавно Вероника. Он рассудил так: если Том бежал по дороге, значит, он своими собачьими уловками учуял хозяйку и теперь мчался к ней. Дорога эта ведет в Южно-Сахалинск, а поскольку у Вероники в этом городе никого нет, значит, она могла ехать туда только в аэропорт. Наверное, она собралась в Москву. Жить ей негде, родителей она обманула. Просто испугалась, что они будут беспокоиться из-за землетрясения и сорвутся с рейса…
С кассиршами пора было завязывать. Они сидели в своих клетушках злые, нервные и любой посторонний разговор воспринимали как повод лишний раз покричать и отвести исстрадавшуюся душу.
Максим решил перекинуться на других работников аэропорта. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что милиции надо избегать. А может быть, просто ему не хотелось, чтобы имя Вероники попадало в этот темный мир преступников и тех, кто их покрывает.