– Так быстро? Сначала вроде заявление должны подавать на развод?
– Да уже все за вас сделали, только в суд сходить. Я позвоню тебе. До свидания, Шура.
– До свидания, Лидия Борисовна.
Когда закрыла за ней дверь, прошла в комнату и легла на диван вниз лицом. Хотелось плакать, но слезы, которые щипали глаза час назад, как будто высохли навсегда. Слез не было, была черная, глухая тоска. Залезла на диван Оленька, тормошила, смеялась, думала, это такая игра, но у Шуры не было сил ответить ей. Оленька возилась, а потом подлезла под мамину руку и притихла. Так и лежали обнявшись, пока не стемнело. Слезы пришли ночью, когда уложила Оленьку, перестирала белье и легла спать. Уткнулась головой в Борькину подушку и заревела громко, навзрыд. А потом заснула глубоким, тяжелым сном, как будто провалилась в темноту.
Борька забрал вещи днем, когда Шуры не было дома.
– Боря приходил, – сказала няня. – Вещи забрал.
– Да, я знаю, – ответила Шура.
Потом заглянула в шкаф, он был полупустой. Как много у Борьки вещей! Он забрал все свои книги и журналы на английском и французском языках, музыкальный центр и кассеты. А проигрыватель и пластинки оставил. Взял зачем-то Шурину фотографию, которая всегда стояла на полке. Борька сам снимал, обыкновенной «мыльницей», но фотография получилась хорошая, Борька ее даже в рамку вставил. Шура там стоит, прислонившись к дереву, о чем-то задумавшись, лицо спокойное… А на обратной стороне написано: «Моя маленькая Марина Влади. 1979 год». И правда, очень похожа. Зачем взял? Может, случайно? Жалко, ей фотография нравилась… Вот и все. Закончилась Шурина семейная жизнь. Пришлось рассказать маме, немного скрасив неприятные моменты. Об условии, которое поставили Борьке родители перед свадьбой, не сказала. Не хотелось, чтобы он выглядел предателем. Ведь любил тогда, любил очень сильно, она же знает, а согласился с родителями – значит, предал уже тогда, до свадьбы. Маме сказала, что не получилось семейной жизни, неинтересно Борьке с ними. Да и влюбился, похоже, в кого-то. Разладились отношения. Ольга Николаевна расстроилась, обняла ее и заплакала. Потом сказала:
– Ничего, Шурочка, что же делать? Видно, не дорос еще до семейной жизни, боится ответственности, да и не нагулялся еще. Бог с ним. Не держи на Борю зла. А мы не пропадем.
– Конечно, не пропадем, мамочка. Лидия Борисовна сказала, что будут помогать по-прежнему, пока я институт не закончу. И няня, и деньги… Квартиру нам оставляют, внучка же она им.
– Ну, вот видишь! Хорошие люди, порядочные. А за Борю они не в ответе. Не переживай, доченька. Жалко, что Оленька без отца расти будет, но, может, все устроится. Ты такая красавица у меня, встретишь еще хорошего человека, обязательно встретишь.