Граф повернулся к Лавине:
– Оставайся пока в карете, милая. Я поговорю с маркизом и позову тебя.
– Нет, папа, мне нужно идти с тобой, – возразила Лавина. – В конце концов, это в первую очередь касается меня.
– Конечно, но с такой просьбой обращаться непросто, и, мне кажется, правила приличия требуют, чтобы ты не присутствовала, когда я буду просить его о помолвке.
Отец проявил совсем не свойственную ему строгость, и Лавине ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Открывший дверь дворецкий, похоже, несколько удивился, увидев графа. Однако сообщил, что проверит, дома ли его светлость.
После этого он величественно удалился по широкому коридору и, вернувшись через несколько минут, сказал, что лорд Элсвик примет его.
Затем он повел графа по, казалось, бесконечному лабиринту коридоров, пока наконец не открыл одну из дверей и не провозгласил:
– Граф Рингвуд, милорд!
Когда граф вошел в комнату, маркиз опустил газету, которую читал, встал и пошел ему навстречу со словами:
– Какая неожиданность! Я думал, вы в Лондоне.
– Я был в Лондоне, – сказал граф, – но приехал просить вас о помощи в одном очень деликатном деле. Никогда еще я не оказывался в таком сложном и неприятном положении.
Маркиз вернулся домой лишь несколькими минутами ранее и все еще был в том же простом наряде, в котором скакал верхом. Узнав, что у него посетитель, он попытался придать своему виду некое подобие пристойности, для чего накинул старый сюртук. Но сюртук выглядел так, будто был для конюшни. Что, впрочем, соответствовало действительности.
С первого взгляда маркиза можно было принять за конюха. Но никто не мог заблуждаться на этот счет дольше одного мгновения. Высокий рост, вальяжность, надменное выражение глаз на худощавом лице – все выдавало в нем носителя одного из самых высоких титулов в стране.
Живые темные глаза его были очень выразительными, крупный рот казался бы подвижным, если бы губы не сжимались крепко всякий раз, когда на лице появлялось строгое напряженное выражение.
– Разумеется, я к вашим услугам, – вежливо ответил он отцу Лавины. – Не хотите ли выпить? Я полагаю, вы уже пообедали.
– Да, когда вернулся домой, – сказал граф. – После того, как примчался из Лондона.
Маркиз поднял брови.
– Боже правый, что же вызвало такую спешку? – поинтересовался он. – Надеюсь, у вас дома не случилось ничего плохого?
– Нет-нет, дома все хорошо, и с лошадьми тоже все хорошо, насколько мне известно, – ответил граф. – Я приехал к вам совсем по другой причине… Молить о помощи. И если вы не сможете мне помочь, я погиб.