Джастин снова засмеялся.
– Ну, к сожалению, это последствия нескольких лет самокопаний и походов к психиатру. И не будем забывать о гневных письмах незнакомых мне людей.
– Прости. Я думала, что наш план сработает. Правда.
– Конечно, ты так думала, – немного удивленно подтвердил он. – Тебе было пятнадцать лет.
– Прекрати повторять это, – попросила Дарси, – как попугай. Это глупости.
Джастин невесело рассмеялся.
– Глупости? Хочешь узнать, как меня называли?
– Нет, – прошептала она.
– Я монстр, – сказал он. – Я зло. Я заслуживаю смерти. Заслуживаю, чтобы меня подвергли химической кастрации. Меня нельзя подпускать к детям, мне нельзя работать с ними, нельзя быть счастливым. Я животное, клинический случай. Я опасен для общества. Меня надо запереть в тюрьме до самой смерти. Я должен все время бояться за свою жизнь. Меня надо заколоть, перерезать мне горло, отрезать гениталии. – Он посмотрел на Дарси. – Что скажешь?
Она покачала головой, смахнув слезинку со щеки.
– Если хочешь, я могу рассказать, что произошло со мной в тюрьме. Меня ждали. Хочешь об этом узнать?
Она отрицательно покачала головой. Джастин наконец взял себя в руки. В сгустившихся сумерках наступившая тишина была особенно невыносима. Лицо Джастина тонуло во тьме. Откуда-то издалека доносилась музыка, которую включала на своем айподе Иззи. Теперь это были «Maroon 5» с песней «Payphone».
– Прости, – извинился он, тряхнув головой. – Прости, Дарси. Это не твоя вина. Просто сегодня я впервые был вынужден жать руки и общаться с незнакомыми людьми, и мне страшно. Я провел почти весь вечер, прячась в детской с Мэдисон, рассказывая всем, что она не хочет выходить, что она стесняется. Неудивительно, что моя девушка считает, будто у меня проблемы с психикой. Мне пришлось сегодня выпить успокоительное, чтобы выйти к гостям.
Дарси молчала.
– Я боюсь, что, если мы с тобой будем в одной комнате, кто-то может что-то вспомнить и рассказать газетчикам. Тогда моя жизнь закончится. Иззи уйдет, я потеряю Мэдисон. Или они могут… ну, ты понимаешь. Что-то может произойти. Мне все равно, если больно сделают мне, но я люблю дочь, Дарси.
«Мне не все равно, если тебе сделают больно».
Она заколебалась.
– Я подумала… Не пойми меня неправильно, но, возможно, вам было бы лучше вернуться в Лондон.
– Мы это уже обсуждали, – ответил Джастин, – и был громкий скандал. Иззи планировала приехать сюда, чтобы проводить время с семьей. Если я вернусь, она и Мэдисон останутся здесь. Мне придется искать себе жилье. – Он помолчал. – Ей приходится мириться со многими вещами.