Девушка ступила на мостовую, оглянулась на мороженщика, помедлила и остановилась.
Уж очень хочется мороженого!
Закусив губу, она медлила. Ничего страшного, скоро придет другой, а она пока постоит на остановке, поест мороженого.
Она подошла к мороженщику и, чуть задыхаясь, спросила:
– У вас есть мороженое?
– А для чего же я тут сижу, по-твоему? Какое тебе нужно?
– У вас есть… – Она немного задумалась. – Крем-брюле?
– Есть. Рожок или стаканчик?
– Рожок, пожалуйста, – попросила Татьяна, подпрыгивая от нетерпения и с радостью отдавая деньги.
Она бы заплатила вдвое, если бы тот попросил. Схватив рожок, она перебежала улицу и уселась на скамью под деревьями, чтобы спокойно поесть мороженого в ожидании автобуса, который отвезет ее в магазин купить икру, потому что началась война.
На остановке больше никого не было, и Татьяна предвкушала настоящий пир. Она сняла белую бумажку, выбросила в урну, понюхала, лизнула и счастливо зажмурилась, дожидаясь, пока мороженое растает на языке, и напевая модную песенку «Встретимся во Львове».
Слишком хорошо. Слишком.
Ветер раздувал ее волосы, и она, придерживая их одной рукой, старательно обводила языком гладкий шарик.
Чудесный день. На какие-то пять минут война отдалилась, и осталось только солнечное воскресенье в июньском Ленинграде.
Подняв голову, она увидела стоявшего на другой стороне улицы военного.
Что же, ничего необычного. В таком большом городе это не редкость. Военные встречались так же часто, как старушки с авоськами или очереди, и Татьяна не обратила бы на него внимания, но странно, что именно этот военный стоял на другой стороне и смотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Никто и никогда еще не смотрел на нее ТАК. Татьяна забыла о мороженом.
Сама она сидела в тени, но сторона, на которой он стоял, была залита солнечным светом. Татьяна мельком взглянула на него и… и не смогла отвести глаз. Что-то шевельнулось в ней, шевельнулось, она сказала бы, почти неуловимо, но дело не в этом: она вдруг ощутила, как сердце перестало качать кровь и комом встало в горле.
Девушка мигнула и стала задыхаться. Военный словно врос в тротуар под бледно-желтым солнцем.
Подошедший автобус загородил его от Татьяны. Она едва не вскрикнула и вскочила, не для того чтобы сесть в автобус, а чтобы перебежать дорогу и не потерять его из виду. Двери автобуса открылись, и водитель выжидающе уставился на нее. Татьяна, обычно спокойная и выдержанная, едва не заорала на него, требуя убраться поскорее.
– Ну так что, садишься? Я долго ждать не буду.
Садиться?
– Нет-нет, я не еду.